Шоферские байки, и просто интересные истории Опции

[MIB]

Особенности военно-морской рыбалки. Часть 2

Под Афинами рыбалка была неплохая, но предсказуемая и практически без «ох, и нихрена себе!» Поскольку около месяца стояли на одном месте, то рыба сильно привыкла к остаткам нашего борща и макаронов по-флотски. В норме было выловить рыбу-саблю с мослом в животе, или черного карася со свеклой в желудке. Самый крупный из последних потянул на 36 кг, но ни с точки зрения азарта борьбы (бревно бревном), ни с гастрономической (резина резиной) большого интереса не представлял. Такой же, но поменьше - 24 кг был поднят мной на леску 0,8 мм, которую даже мелкая до килограмма сабля перекусывала на раз.
Работы тоже было много, работа была интересной. Времени на рыбалку оставалось мало, поспать опять же хотелось. Греки с турками вяло, по привычке, переругивались. Первые систематически объявляли о планах расширения береговой островной зоны, полностью закрывая таким образом выход туркам в Эгейское море. Вторые ежедневно два раза в нескольких местах нарушали воздушное пространство Греции своими самолетиками в ходе учебно-тренировочных полетов в Эгейском море. Прикол в том, что летая в том районе, не нарушить это самое пространство в принципе невозможно - несколько тысяч островов и все кроме трех (!!!) - греческие. Турки закрывали район для проведения учений - греки тут же резервировали рядом свой. Один янки, штабной морячок, плакался своему начальнику в Штаты, что у американского корабля на совместных учениях одна главная задача - не допустить сближения турецкого и греческого фрегатов, находящихся в одном ордере!!! Поэтому штатовский чуть ли не эсминец (не помню точно) все время находится между ними вместо того, чтобы выполнять план учения. А турки и греки вместо выполнения плана учения все время пытались обойти американца и сблизиться, видимо, для того, чтобы взять друг друга на абордаж и в связи с исторической ненавистью начистить друг другу морды. Союзники, бля. Как дети! Если бы эти забавы не пахли смертью.
Рядом с нашим самцом (поскольку с яйцами!) всплыла турецкая подлодка. До Афин - 12,5 миль. Турки вылезли покурить и показать в сторону берега характерные жесты, аналогичные нашим хлопанью ладонью по локтевому сгибу и высокому поднятию выставленного среднего пальца. Жесты же, направленные в наш адрес, означали «мир, труд, май» и «давайте вместе трахнем этих говнюков». Через пару минут прилетел греческий вертолетик. «Факи» и «трахи», а также смертельные ругательства посыпались друг в друга с обеих сторон. Греки с вертолета пытались плюнуть, но плевки не достигали цели из-за воздушной волны вертолетного винта. Несколько минут бурного выражения эмоций, и довольные турки ушли в глубину, в вертолетик подлетел к нам. «Мир, труд, май», - говорили жесты вертолетчиков в наш адрес. «Русские и греки - братья на века», и: «А, правда, классно мы трахнули этих говнюков?» И тоже абсолютно довольные ушли на базу. А еще через десять минут на полной скорости, поднимая сзади бурун с сам корабль высотой, практически на нас налетел греческий фрегатик. Выключив двигатели и заложив лихой вираж, чтобы не впилиться прямо в нас, командир фрегата спросил: «Есть проблемы?» «Нет проблем», - ответили мы, и фрегат тут же на полной скорости унесся назад. «Жаль, не успели говнюков застать», - сожалели, видимо, греческие моряки...
Но все же о рыбалке...
Боцман Василий Петрович был не только настоящим рыбаком, он был еще и настоящим боцманом, то есть отвечал за хозяйство корабля, в том числе и за его покраску. Однажды утром почти вся наша работа кончилась. Практически пропал сигнал основной антенны - той, которая в одном из «яиц». Расследование показало, что абсолютно вся техника и аппаратура в порядке, ничего не изменилось, и лишь ранее облезшее радиопрозрачное покрытие - «яйцо» сверкало свежей белой краской.
- Чем красил, Петрович? - ласково спросил ЗКР боцмана.
- Дык, эта, белой краской, - осторожно, ожидая подвоха, заметил Петрович, - Сам не видишь?
- А какой белой краской, Петрович, в разгар подготовки к крупнейшим натовским учениям ты покрасил мне антенну? - в голосе ЗКР-а появились нехорошие нотки приближающейся трагедии. Не из пугливых был Петрович, мог и старпому огрызнуться, однако к разведке относился с пиететом, ни хрена в ней не понимал, но твердо знал, что это главная задача корабля. Знал также, что ЗКР до половых сношений с не своими подчиненными снисходил крайне редко. Очко старого боцмана начало конвульсивно сжиматься.
- Дык, эта, обычной, что мы весь корабль красим - цинковыми белилами, - все еще не понимал подвоха бедный боцман.
- Петрович, блядь морская - падшая русалка!!! - дал, наконец, волю чувствам ЗКР. - Дай мне что ли убить этого неизвестного художника! Они же цинковые! Цин-ко-вы-е!!! А цинк - это металл! Железо! Чугуний! Как твоя голова! Понял?
- Ну и хули что чугуний? Крепче будут ваши яйца, ваше благородие, - неожиданно для себя скаламбурил Петрович. - Только и всего-то.
ЗКР вдруг осознал, что теория антенно-фидерных устройств, которую он и сам познал в училище давно и с большим трудом, боцману вообще до фонаря.
- Ясно. Слушай сюда краткий курс АФУ и запомни на будущее: под яйцом антенна, она принимает сигнал, сигнал не может пройти через железо или цинк, неважно, получается, что твоя краска сигнал экранирует!
- Чего?
- Откидывает его назад, отфутболивает - в море, в небо, куда угодно, только не к антенне! Ясно?
- Да какая разница? Чего делать-то?
- У тебя в конуре две банки должны стоять отдельно. Есть?
- Бля, а я думаю - на кой хер морской они там стоят? И хули, думаю, та же белая краска, только баночки такие аккуратные. Сэкономить решил для особо важных внутренних работ.
- Сэкономил. Считай, время особо важных работ настало! Яйцо ободрать! Драть до тех пор, пока я не скажу «хватит»! Покрасить сэкономленной краской и никакой другой! Драть немедленно, красить когда хочешь.
И началась у боцманской команды веселая и интересная работа. Ободрать четырехметровый шар бритвочкам и шкурками - дело для настоящих мужчин, особенно, когда весь корабль уже знает суть прикола и каждый считает своим долгом помочь товарищам. Добрым советом, естественно.
Нет, все-таки вернемся к рыбалке.
На корабле ходили легенды о нескольких особо добычливых местах в Эгейском море. Причем чаще всего о них говорили те, кого рыбаком назвать можно было с большим натягом. Настоящие рыбаки довольствовались тем, что было на данный момент, рыбу ловили, когда выдавалось свободное время, поклевки могли ждать часами... На мои вопросы об этих рыбных местах отвечали сдержанно, называя их просто хорошими. А вот те, другие, рассказывали сказки о фантастических уловах, пренебрежительно отзываясь о месте нашей нынешней стоянки: мол, и рыбы здесь почти нет, и грязная она, поскольку промышленно-транспортная зона, поэтому, якобы, они здесь и не ловят. Однако от угощения жареной рыбкой не отказывались.
Чаще других я слышал рассказы о так называемых «точках», назовем их условно 5-й и 55-й. Вообще, таких «точек» много, по сути, они - возможные якорные стоянки на морских просторах, то есть расположены за пределами прибрежной пограничной зоны и глубина в них позволяет бросать якорь. Обозначены они на штурманских картах жирными точками и пронумерованы, поэтому их так и называют. Проблема в том, что большинство таких мест имеют глубину более 150 метров. Стоять-то там можно, а вот рыбу ловить весьма проблематично, да и мало ее на такой глубине. А вот 5-я и 55-я как раз и представляли собой относительно мелководные банки среди морских глубин - вроде как кормовые столы для всех видов средиземноморской ихтиофауны.
5-я точка находилась где-то у Кипра. Там мне, к сожалению, побывать не удалось. Вернее, мы ее проскочили на полном ходу, поскольку опаздывали на стоянку в Сирию. По рассказам, глубина там - около 50 метров, и абсолютно все сходились во мнении, что большего количества и разнообразия рыбы не встречали нигде. Возможно. Но в 55-й я побывал, и даже дважды.
Если кто-то помнит географию, Эгейское море находится в северо-восточной части Средиземного. Левый берег - Греция, правый - Турция. Огромное количество островов, все они за малым исключением - греческие. С юга море как бы прикрывается островом Крит. На самом юго-западе недалеко от побережья Греции есть два небольших острова: Китира и Андикитира. Между ними - пролив из Эгейского в Средиземное море. Вот там-то и расположена банка с 55-й точкой. Глубина ее 70-80 метров, размер - около мили. Сразу за ней - выход на просторы Средиземки с глубинами в несколько километров. Рыбы там немеряно. Мне показалось, что она идет кормиться на эту банку со всех окрестных просторов.
Первый раз мы попали туда в начале мая, следуя переходом в назначенное нам командованием новое место дислокации. В точке мы должны были встретить идущее домой с проводившегося на Мальте симпозиума российское гидрографическое (типа научное) судно. Интересно, что через три года в совершенно другой точке земного шара мне довелось служить вместе с офицером, именно в тот раз на том судне изображавшим научного работника. Встреча в гидрографами случилась ближе к вечеру, они уже стояли на якоре, и мы пришвартовались к ним борт в борт. На всю встречу у нас были вечер, ночь и следующий день. Первое, что меня приятно удивило после швартовки - рыбаки с соседнего судна таскали ставриду и что-то еще среди бела дня. А нас учили, что ставрида клюет только ночью и собирается только в подсвеченном прожектором месте. На палубе корабля, подвешенный за крюк, красовался морской угорь длиной метра два и сантиметров десять в диаметре. Как оказалось, гидрографы стояли здесь уже вторые сутки, и рыбы здесь действительно очень много.
После официальной торжественной части военно-морской и прочий гидрографический люд разбился на группы по интересам. Для меня и друга Сереги самый большой интерес представляла, естественно, рыбалка. На нее мы и обратили все свои усилия в предвкушении небывалых, фантастических, сказочных и т.д. уловов. Особо не задерживаясь, наскоро похватав все свои снасти, мы вышли на корму. Места там уже практически не было - по всем бортам плотно стояли рыбаки. Нас, как новичков, пустили в строй, слегка расступившись, потеснившись и объяснив, что клюет морской карась - ласкирь. И действительно, у особо удачливых уже лежали по одной - две рыбины, правда, небольших - не более полкило.
Карась, действительно, клевал, причем, только он. С интервалом в одну-три минуты кто-нибудь из рыболовов доставал через борт рыбу, иногда сразу двух. Изредка попадались рыбины и покрупнее - до полутора килограммов. Мы тоже выловили штуки по четыре, правда, ни одного крупного, когда вдруг оба ощутили, что никакого удовольствия от такой рыбалки не получаем. В плотных рядах добытчиков стояла ругань из-за постоянного перепутывания лески с соседями, а в их рядах все прибывало и прибывало желающих «оторваться на халяве». Вытащив снасть на борт, забросить ее было уже весьма проблематично - следовало дождаться, пока сосед не поднимет свою. И даже это не гарантировало, что донка ляжет на дно, а не на чужую леску. Короче, мы ушли на бак, то есть нос корабля, где на удивление народу почти не было. Правда, и карась не клевал. Удивительное дело - морские просторы, полста метров разницы, а той рыбы уже нет!
Решаем ловить хищника, для чего сначала надобно добыть наживку. Карасей для этой цели портить жалко, да и лучшая наживка - ставридка, благо ее везде хватает. Одна беда - косяк ставриды обычно подходит на свет, а прожектор опущен с кормы, а там к воде и не подобраться...
Серега решает выпросить у боцмана еще один прожектор и уходит в недра корабля, а я, не особо надеясь на успех, разматываю самодур на спиннинге и опускаю ставку в воду. Если кто не знает: самодур это спиннинг с типа "Невской" катушкой, на конце лески - груз, а выше него - ставка с белыми крючками на коротких поводках, у меня - пять штук, примерно, через 40 сантиметров. На крючках - красные шелковые нитки. Снасть опускается в воду на рабочую глубину и поддергивается. Все.
Я начал с 10 метров. Ничего. Опустил еще на пять. Тот же эффект. Еще пять метров - ноль. Очередные пять - очередной ноль. Решаю идти до конца - то есть до дна, а потом обратно. Движения становятся монотонными и выполняются как бы сами по себе, тело и разум существуют в разных пространствах. Тело стоит у леера на баке и делает пять резких подергиваний спиннингом, короткую паузу и отпуск катушки, примерно, на пять секунд, за которые грузило опускается, примерно, на такое же количество метров. Разум периодически опускается под воду и видит несметные косяки рыб самых разных, но, в основном, очень приличных размеров, потом мгновенно уносится домой на сушу, потом обращается Богу морскому с законным вопросом: "И что, это и есть твоя хваленая 55-я?" Однако Бог морской, он же Нептун, не торопится с ответом, и тело продолжает монотонные движения, только теперь уже в обратном направлении - от дна к поверхности. Здесь рыбы нет!
Поклевка ставриды на самодур чаще всего происходит в момент подергивания снасти вверх и поэтому обычно совпадает с подсечкой. В редких случаях рыба клюет в момент паузы, еще реже - при опускании снасти. В первом случае ощущается тяжесть и резкое, очень частое подергивание: ставрида - рыба бойкая и сильная. Очень часто в косяке ставриды сразу после подсечки первой рыбы следуют поклевки на другие крючки - засекшаяся ставрида так колошматит ставку, что дикая игра остальных крючков неотразимо действует на ее сородичей. Однако мелкая ставрида редко засекается сама - рот у нее довольно жесткий, а инерции для того, чтобы наколоться на затупившийся от тягот морской жизни сухопутный крючок, не хватает. Это теория.
На практике прошло уже около часа бесплодных попыток поймать наживку. Ставрида не клевала. Стояла замечательно тихая и теплая ночь. Серега как ушел, так и не появился. Я стал подозревать, что он зацепился за стол с жареными карасями, и начал малодушно подумывать - а не пойти ли мне его искать? Ведь уже три раза пройдены в обоих направлениях все горизонты от поверхности до 70 метров, я и стучал грузилом по дну и бросал его с корабля на максимальную дальность как блесну - такой прием тоже иногда помогает, после заброса подмотку можно не делать, а можно и поэкспериментировать. Кстати, именно этот прием случайно научил нас вылавливать из косяка мелкой ставриды довольно приличную скумбрию, которая шастает в нем небольшими отрядами по три-пять штук. Еще лучше для ловли скумбрии насадить на крючки маленькие кусочки говядины - если клюнет, то только она. Но я снова отвлекся.
Первая поклевка произошла на глубине около 50 метров, была мощной и после часа бесплодных упражнений, естественно, неожиданной. Спиннинг как будто зацепился и сразу стал дергаться, но не мелко и часто, как это было раньше при ловле некрупной, до 200 граммов, ставриды, а грубо, можно сказать, нагло и настойчиво. С некоторым трудом поворачивая разболтанную ручку своей катушки, я начал подмотку, а мотать предстояло долго, когда тяжесть на леске удвоилась и почти сразу утроилась. Крутить катушку стало невозможно - я и так уже сбил в кровь пальцы. Я просто стоял, держа спиннинг под углом вверх, зажав катушку обеими руками и не знаю на что надеясь, когда ощутил, что засеклась еще одна - четвертая рыбина. Ситуация стала переходить в безнадежную, если учесть, что оставался еще один крючок - я стал бояться, что ставка из лески 0,3 просто не выдержит. Однако почти тут же тяжесть ослабла, и я догадался, что одна из рыбин сошла. Ослабели и рывки трех оставшихся - ставрида сильная рыба, но силы ее не беспредельны. Скрипя катушкой и ласково матюгаясь за разбитый большой палец, мне таки удалось сделать несколько оборотов. Дело пошло, но глубина была большая - на полпути еще одна рыбина сошла, и оставшихся двух я поднял довольно быстро.
Да, это была ставрида! Не та мелочь, которую мы ловили раньше только на наживку, и которых наша корабельная кошка Машка могла съесть пять штук за раз. Каждая из двух рыбин тянула, как минимум, граммов на 600, а в длину имела около 35 сантиметров. Но жизнь продолжается, солидная порция адреналина в крови и легкая дрожь в коленях подсказывают, что все только начинается. Душа поет: "И вновь продолжается бой! И сердце летит из груди! И боцман такой молодой..." Тьфу!
От пяти крючков на ставке осталось четыре. Второй сверху кто-то отъел. Обе ставриды засеклись за два нижних. На всех, кроме верхнего, красные шелковые нитки сильно погрызены - жить им осталось недолго. Ну, и Бог с ними. Мелькнула мысль пока не поздно снять еще один крючок со ставки, но я ей пренебрег. А зря. На следующем забросе ставрида опять села на все четыре - пришлось ждать, пока кто-нибудь случайно отвалится. Кто-то отвалился, и я, имея уже некоторый опыт, поднял сразу три рыбины, одна из которых все-таки сорвалась уже в воздухе. После четвертого или пятого заброса я, наконец, окончательно осознал, что один крючок лучше снять и использовать как запасной, чем потерять навсегда в морских просторах. Итого на ставке у меня осталось три крючка с жалкими намеками на остатки красной шелковой нитки на каждом. Ведро, приготовленное для улова, было почти полное - восемь рыбин головами вниз, хвостами наружу. Пора было думать о создании стратегического запаса легко усваиваемого организмом, богатого фосфором протеина, когда на палубе, наконец, появился Серега с боцманом, прожектором и двумя кальмарницами. Кальмарница - это, как нетрудно догадаться, снасть для ловли кальмара. Однако, видя такое безобразие, Серега променял боцмана и кальмарницы на самодур и с первого же заброса выволок две ставриды, оборвав два из шести своих крючков (не послушал мой совет!) Боцман сделал ответный шаг - выкатил из подсобки 200-литровую жестяную бочку и предложил ее для временного складирования улова в пользу экипажа корабля. Мы согласились.
Не сказать, что поклевки следовали немедленно после заброса. Косяк ставриды гулял по глубине - от 15 до 50 метров, ниже, слава Богу, не опускался. Сценарий почти всегда был стандартным: первая поклевка - подсечка - поклевки на все остальные крючки. На борт удавалось поднять две или одну рыбины, очень редко - всех трех, с титаническими усилиями. Вся ставрида была крупная 500 - 700 граммов. Изредка попадались "монстры" около килограмма. В ведро помещалось 10 штук, после чего мы его высыпали в бочку, которая стояла поодаль.
Не знаю, что на нас напало, спортивное желание заполнить бочку до краев или обеспечить экипаж рыбой до конца похода, но остановились мы только утром. К тому времени я израсходовал практически весь свой запас крючков. Нитки на крючок не вязали - все равно клевало. Около шести утра боцман вышел прогуляться по своим владениям и наткнулся на нас. Заглянул в бочку и открыл рот - бочка была заполнена рыбой примерно на две трети, может, чуть больше. Согласитесь, наш подвиг вполне был достоин хотя бы сдержанной похвалы старого рыбака и морского волка, но услышали мы другое: "Сдурели хлопцы! И на кой я вам бочку дал!? Что мне с этой рыбой-то делать!? Куда столько-то!? Ее только чистить двое суток надо!"
Но глаза боятся, а руки делают. Объявили по громкой связи, и существенная часть нашего улова разошлась по всем желающим. К обеду отряд матросов расправился с оставшейся: большая часть была засолена, остальное - отдано на камбуз для приготовления ужина на весь экипаж.
Больше ничего существенного из первого посещения 55-й точки мне не запомнилось. Разве что дневная рыбалка на донки, когда при каждом забросе попадалось что-то новое: губастая и перистая рыба-петух, пятнистая мурена, скат, морской угорь, какая-то белая рыба, похожая на сардину, и что-то еще, название чего ни я, ни кто-либо из экипажа не знал.
Второй раз мы были в этой точке примерно через три недели. Стояли часов шесть, только днем. Снялись в сумерках - торопились на стоянку в Сирию. Отличие от первого раза в месте стояния могло быть от силы метров 500, но рыба была совершенно другая! Не было карасей, а со дна ловились только мурены, скаты и другая по военно-морским понятиям нечисть. Чуть подняв крючки с наживкой ото дна, можно было выловить акулу-катрана, попадались до метра длиной. Тащить катрана интересно, поскольку рыба очень сильная и активно сопротивляется до последнего, даже будучи поднятой на палубу. Но практического интереса было мало - после непродолжительного спора между аборигенами экипажа и мурен и катранов решено было выбрасывать в море. Не из соображений бережного отношения к природе, а чисто из меркантильных интересов: ходили разные слухи о съедобности обоих видов, но от греха подальше команде было запрещено их даже пробовать. О муренах говорили, что на зубах у них находится трупный яд, который может попасть и отравить все их мясо. Катраны просто считались несъедобными. И это притом, что я-то точно знал, что первые - просто деликатес, а вторые пользуются большим спросом в крымских ресторанах. Потому-то когда через пару часов народ разошелся, мы с Серегой втихаря выловили по парочке мурен и спрятали их освежеванных в морозильнике с расчетом в дальнейшем их зажарить. Очень жаль, что катраны к тому времени куда-то разбежались, а то и акулу бы отведали. Кстати, самое сложное - это снять с мурены шкуру, она у нее очень прочная. Рыба эта - близкая родственница угрей, и мясо у нее такое же жирное, белое и совершенно без костей. Примерно через неделю на Серегин день рождения мы приготовили рыбный стол, одним из блюд на котором была жареная мурена. В приготовленном виде она ничем не отличалась от морского угря, с которого сняли шкуру, только вкуснее. После первых проб, гости дорогие стали нахваливать это блюдо, приговаривая: "Какой вкусный угорь!". Вот тут мы и открыли им секрет. Бить нас никто не бил, гальюн пугать тоже никто не побежал. Моряки - народ отходчивый. Слух разнесся по кораблю - так еще и попробовать приходили, правда, уже поздно было - гости съели все до последнего кусочка.
В тот самый раз словил я еще одну неизвестную военно-морской ихтиологии рыбу. Была она удивительно красива, хотя и никаких ярких красок на ней не было - только оттенки серого, серебристого и совсем чуть голубого. Огромный спинной плавник расходился лучами, и все эти лучи волнообразно двигались! Каюсь - я хотел и ее съесть, но у меня ее забрали и выпустили в море. Сказали: чтоб я не отравился, но думаю, причина была иная - нельзя есть такое чудо.
Еще был случай с парой тунцов. Это не те, замученные морозильниками двухкилограммовики, которые на моей детской памяти продавались в советских рыбных магазинах, это - пара синих тунцов, килограммов по 300 каждый, ну, может, соврал немного - по 250, но никак не меньше. Они появились около корабля ближе к вечеру. Видно было, как две трехметровые торпеды вылетали из глубины и проносились в сантиметрах под поверхностью воды и в нескольких метрах от борта корабля, исчезая на несколько минут и неожиданно появляясь в другом месте. Собралась небольшая группа наблюдателей, кто-то кинул в море ставридку. Через несколько секунд два гиганта пронеслись под плававшей на поверхности рыбкой, и она исчезла в пасти одного из них. При этом на поверхности не раздалось ни всплеска. Пока мы развлекались кормлением тунцов, один из молодых мичманов решил попытать счастья - забросил "снасть". "Снасть" состояла из куска лески длиной 20 метров и толщиной 3,5 мм и тунцового крючка со ставридой. Каюсь, я тоже хотел попробовать, но меня урезонили, что не стоит и пытаться. Да я и сам понимал, что такую рыбу "на арапа" не выловишь. Между тем на заброшенную на крючке ставриду тунцы тоже обратили внимание - в прозрачной воде было видно, как серебристая торпеда несется к добыче. Все замерли, но ничего не случилось - тунец пронесся около самого крючка, но наживку не схватил. Тут же стали ставить эксперимент - накидали несколько ставридок вокруг наживки, получилось что-то вроде прикормки. И опять в пастях тунцов исчезла вся рыба кроме той, которая висела на крючке. Они над нами издевались!
Однако один из гигантов все-таки клюнул. Случилось это уже в сумерках, перед самым отходом корабля. К тому времени настойчивый мичман увеличил длину "снасти" еще на 20 метров, связав вместе два куска. Один конец был привязан к ограждению (лееру) корабля, леска обернута вокруг рукава шерстяной тужурки и пропущена в ладонь. Тужурка и спасла его руку. Момент поклевки в сумерках он не увидел, рывок был такой мощный, что леска соскользнула с рукава, обожгла руку, натянулась как струна и тут же лопнула на узле. Убедившись в суровой мудрости старших товарищей, повзрослевший молодой мичман ушел осмысливать жизнь, замазывать телесные раны йодом, а душевные - дезинфицировать разведенным шилом.

Тунца мне со товарищи удалось попробовать в Сирии в одном из портовых рыбных ресторанов. Правда, был это не синий гигант, а совсем обычный - килограммов шесть. Очень трудно говорить с арабом, который не знает ни русского, ни английского, ни турецкого, а мы, соответственно, - арабского. Долго не мог понять хозяин ресторана, чего же мы хотим. Сначала он принес нам каких-то мелких сушеных рыбок к пиву. После нашего отказа он просто вышел со мной на рыбный рынок через дорогу, где я и ткнул пальцем в тунца, чем почему-то вызвал уважение у всей округи. Торговец сам принес рыбину в ресторан, а хозяин сам ушел ее готовить. Сами понимаете, что объяснить, как ее готовить мы не могли, да и не знали - просто нам хотелось кушать. Кулинарил он больше часа, мы уже все извелись, выпили по две бутылки пива, начали бренди, появились сомнения, что от нашей рыбы вообще что-то останется, но тут свершилось! Огромное блюдо, в центре которого лежал целый тунец, обложенный листами салата, другими овощами и дольками лимона, было с гордостью пронесено по залу и показано каждому посетителю, и только после этого упокоилось в центре нашего стола. Так вот: тунец был нашпигован бараньим салом, какими-то пряностями и запечен целиком. И мы его съели. С трудом, поскольку к нему прилагались две большие стопки лавашей, несколько мисок различных салатов, соусов и еще чего-то, что не запомнилось.
Само блюдо из тунца с бараньим салом вкус имело необычный. Помню, что очень вкусным его тогда не назвал никто, но впоследствии много раз я ловил себя на мысли, что так хотелось бы попробовать его еще раз.

Прощались с экипажем очень тепло. Мы вдвоем с Мишкой уезжали в Москву, Серега - в Сочи, еще двое - в Ставрополь. Последним помимо солидного запаса личных вещей, существенно пополнившегося в Сирии, предстояло тащить на себе привезенную с собой в поход какую-то супер-пупер антенну. Делать им этого ужасно не хотелось, тем более, что ребятам на корабле (по их же заявлению) она бы очень сильно пригодилась. Но ни официально, ни неофициально оставить ее было нельзя! Приказ, понимаешь, зампотеха части. Мы тоже привезли почти тонну электронного дерьма, но оно изначально оформлялось как положено и оставалось на корабле. В грустных раздумьях за рюмкой сирийского брэнди в нестандартном военно-морском мозгу командира БЧ-4 неожиданно родилась идея, вначале показавшаяся нам бредовой:
- Народ, а что если бы вашу антенну смыло за борт во время шторма? Ведь могло же? Она же снаружи крепится?
- Ну да, снаружи. Ну, если бы эта потеря была бы официально оформлена, и справку нам по этому поводу кто-нибудь выдал бы, то, думаем, у нас с зампотехом особых трудностей и не возникло бы - списали бы ее без проблем. Против стихии не попрешь.
- Вот и ладушки. Нас же штормило слегка недавно. Пойду с командиром посоветуюсь...
Не прошло и десяти минут, как в каюте звучал трагический голос каплея:
- Выписка из бортового журнала: « ... июня 1995 года на переходе ... - ..., в условиях порывистого щквального ветра утеряна часть навесного оборудования, в том числе антенна специальная...» Подпись командира, печать. Пойдет?
- Хорошо бы актик еще какой-никакой...
Еще пятнадцать минут, и снова каплей загробным голосом вещает нам о суровых морских буднях. В этой трагической истории комиссия в составе всего корабельного начальства со всей военно-морской честностью подтверждала, что в результате разбирательства по факту инцидента совершенно точно установлено и подтверждено свидетельскими показаниями то, что неожиданным шквалом с левого шкафута сорвало крепления антенны специальной, но на спасение ее бросился капитан «Пупкин» (т.е. наш товарищ). Рискуя жизнью, он пытался спасти ценное имущество, однако силы его и стихии были неравны. В результате имущество смыло за борт, а сам «Пупкин», получив легкие ранения, был едва спасен подоспевшими товарищами. Подписи, печать - все настоящее, все как положено!
Кто-то предложил сломать «Пупкину» палец, или хотя бы поставить фингал для пущей достоверности, но все сошлись во мнении, что следующий тост стоит выпить полной посудой и стоя:
- За взаимодействие и взаимопонимание видов Вооруженных Сил!

Уважаю моряков.

И последнее: навряд ли еще служит на флоте боцман Василий Петрович, но знаю, что без рыбалки ему не жизнь: ни хвоста ему и ни чешуи, и дай Бог ему здоровья.

[Johny]

Ребенку 3 года, букву "л" и "р" выговаривает плохо, еду с ним в автобусе. Стоящий рядом дедушка начинает с дитем беседу:
- И куда же это мы едем с мамой?
- К дедуське.
- И что же вы там с дедушкой будете делать?
- Водочку квасить!
Немая сцена. Громкий смех мамы. Пришлось всем вокруг стоящим объяснять, что они едут всего-навсего КРАСИТЬ ЛОДОЧКУ к дедушке.

Восточная Германия. Советский прапорщик, в основательно пьянном состоянии бежит по дороге, утирает струящийся пот, на бегу смотрит по сторонам - явно кого-то ищет. Видит, немец в саду работает. Подбегает к нему, делает глубокий выдох, потом вдох, и отчаянно жестикулируя, задает вопрос: " Камрад! Айне кляйне шваене вдоль по штрассе шпацирен. Них кукен? " Немец прекратив работу, задает вопрос: "Вас? (Что? )".
Прапорщик, сопровождая слова жестами: "Камрад! (Пожимает свои ладони) Айне (показывает один палец) кляйне (наклоняется, отмеряет ладонью от земли небольшую высоту) швайне (тычет себе в нос указательным и средним пальцем) вдоль по штрассе (делает рукой широкий жест вдоль дорги) шпацирен (начинает изображать строевой шаг на месте). Нихт (мотает из стороны в сторону головой) кукен (указательным и средним пальцем показывает на свои глаза)?
Немец опять "Нихт (мотает головой) ферштеен (стучит указательным пальцем по голове)"
После очередной клоунады прапорщика задает вопрос на чистом русском : "Так что тебе надо? Поросенка ищешь? Нет, не видал"

Знакомая рассказала : Есть у меня одна подруга, выглядит как типичная блондинка - шпильки 10 см, губки бантиком, ноги от ушей и тд. Как-то "получила" она права, естессно потратилась на это дело и сразу ей захотелось машинку. Денег было немного и потому купила она себе что-то типа "Таврия" х. з. какого года. Все бы ничего, просто иногда машинка кипела, в пробках особенно.
Но она мужественно с этим справлялась, подливая водички в нужное отверстие... Как-то на день рождения, не зная чтобы такого попросить у своих родителей, она попросила сделать ей следующий подарок:
"А покрасьте-ка мне мою машинку в розовый цвет!"
Сказанно - сделано. Она стала обладательницей розовой Таврии. )) И вот как-то на выходных решила она с подругами зарулить на пикничок, на дачу, а перед тем как забрать подруг, позвонила им и предупредила - "возьмите с собой водички, вдруг закипим на дороге".
Подруги в это время уже начинали праздновать выходные, а потому из тары у них было только бутылка мартини и сок. Быстро добив содержимое и наполнив их водой, они тронулись в путь.
Естессно в пробке на Пулковском шоссе, на выезде из города их машинка закипела...
А теперь представьте какую картину увидели проезжавшие в пробке мимо мужики...
Три блондинки на каблучках и при параде, две из которых совсем не трезвые, стоят пошатываясь у закипевшей РОЗОВОЙ Таврии и ЗАЛИВАЮТ В НЕЕ СОК С МАРТИНИ ОДНОВРЕМЕННО... Гогот довольных мужиков был слышен даже сквозь закрытые окна проезжавших мимо машин... и видать эта картина так много умов поразила, что еще неделю она ловила на себе ухмыляющиеся взгляды и тычки пальцами "вон вон смори ТА блондинка поехала"

[MIB]

Рассказ "Немотоциклист"



Теплой летней ночью Иван Иваныч, высокооплачиваемый профессионал своего дела средних лет, мчался по МКАД на любимой трехлетней «пятерке» БМВ и замечательно себя чувствовал. Дорога отличная, машина дивная, скорость под сто пятьдесят… В душе комфорт. Иван Иваныч прокручивал в памяти детали удачной сделки, совершенной накануне и радовался тому, какие проценты приятно отяготят его карман. Жена и сын порадуются дорогим подаркам, которые он им купит, и ему здорово будет вновь осознать, какой же он удачливый и, в общем-то, счастливый человек…

В левом зеркале заднего вида появилась яркое светящееся пятно, которое, чуть подрагивая, приближалось с какой-то непривычной для автомобильного потока скоростью. Иван Иваныч еще не успел подумать: «Мотоцикл…», а яркое пластиковое чудо уже обогнало БМВ и унеслось дальше, превращаясь в красную точку, оставив Ивана Иваныча наедине с угасающим отзвуком мощного рева на секунду ворвавшегося в хорошо звукоизолированный салон баварского «атрибута благосостояния».

- С какой же скоростью он едет? – подумал Иван Иваныч, растерянно глядя на спидометр, честно демонстрировавший вышезаявленные «сто пятьдесят». На ум полезла дурацкая фраза «как стоячего»…

Следующая мысль - «Самоубийца» - спокойно, привычно вытекла из предыдущей. Мотоциклисты теперь встречаются все чаще, и каждый раз Иван Иваныч почти автоматически про себя произносит это неприятное слово. К обывательскому негодованию, чуть погодя, присоединилась легкая обида от того, что скорость мотоцикла была явно выше скорости мысли Ивана Иваныча. Не сообразил чуть отодвинуться вправо, хотя видел, что едет… А пролет пластиковой ракеты в нескольких сантиметрах от полированного, свеженамытого бока его Биммера, теперь выглядит как щелчок по носу: мол, вот тебе, неповоротливый!

А, ну и ладно. Иван Иваныч – человек незлобивый, «быковать» не склонный, к мести не расположенный, поймал за хвост улетучившееся было спокойствие и продолжил смаковать свое замечательное благополучное состояние: - лето, успешная карьера, жена красавица, сын не двоечник…

Мимо снова пронесся мотоциклист. Другой. На сей раз Иван Иваныч даже не заметил его в зеркале. За ним еще и еще. Глядя на то, как они исчезают в перспективе ночного МКАДа, Иван Иваныч поймал себя на том, что медовые думы о семье и карьере окончательно сгинули, а на лице засветилась заинтересованная улыбка.

Мотоцикл…

А что? Не прибавить ли это чудо техники к и без того внушительному и, вообще-то, полному списку благ и достижений, полагающихся человеку в жизни? Вполне можно… Ему, с его социальным положением, пошло бы такое оригинальное хобби, которое продемонстрировало бы окружающим, что он не только в офисе может заседать и просматривать скучные для чужого взгляда графики, но и способен на разумный риск, молод душой и нестандартен в поступках.

Фантазия услужливо предоставила Ивану Ивановичу картинку – вот он, на таком мотоцикле, в таком комбинезоне и шлеме, да по ночному МКАД…

Профессиональное качество бизнесмена - здравый смысл начал роптать: да ты что? Так гоняет одно пацанье, безответственные, безбашенные, безумные! А ты… А что я? – парировал внутренний хулиган, засматривавшийся еще школьником на «взрослых парней», чадивших суперкрутыми «Явами», - Я не так уж и стар еще, сорока нет. Со скоростью справляюсь нормально, да и вообще, встряска нужна, рутина заела… как хорошо, после тяжелого трудового дня в офисе, переодеться вот в такое, сесть вот на этакое и ка-ак… - А что скажет жена? – «прагматик-зануда» задал «хулигану» веский вопрос, и окончательно выпавший из душевного равновесия Иван Иваныч, томимый внезапно рожденными противоречиями (будь они неладны, эти мотоциклисты-баламуты!), доехал на своей БМВ до дома.

Глубокая ночь, жена мирно посапывающая под боком, свежий ветерок, треплющий тюлевые занавески, умиротворяющая обстановка… но сон к Ивану Иванычу не шел. Ему казалось, на сетчатке глаз до сих пор темнеет пятно от яркой фары, а в ушах стоит вой мотоцикла, мельком увиденная на кожаной спине мотоциклиста морда какого-то лисоподобного животного корчит гнусные гримасы.

Мотоцикл… Мотоцикл…

Иван Иваныч ворочался в постели, вместо сна соображая, не пострадает ли семейный бюджет, если из него извлечь… сколько? Где-то слышал, что такой мотоцикл стоит около десяти тысяч. От десяти до пятнадцати… Бюджет колыхнется, конечно, но не упадет, здесь все нормально…

Придется вникнуть в мотоциклетную тему, накупить журналов, пошарить в Интернете… Об этом думалось с удовольствием.

Жена, вздохнув во сне, перевернулась на другой бок.

Жена… Не одобрит. Запилит всего вдоль и поперек. Еще чего доброго ультиматум какой-нибудь выкатит…

Договоримся. Поди и посложнее вопросы решали…

Сон-таки справился с Иваном Иванычем и он съехал вниз по подушке. Ему снились мотоциклы.

Наутро в офисе невыспавшийся, Иван Иваныч первым делом окунулся во Всемирную паутину - разыскивать информацию о мотоциклах. В ящике стола лежали несколько мотоциклетных журналов, купленных по пути на работу.

День прошел не очень эффективно с точки зрения производительности труда, но зато к вечеру Иван Иваныч знал о мотоциклах уже гораздо больше, чем раньше и даже более-менее представлял себе, что за аппарат купит. А в том, что купит обязательно, сомнений не было. Он уже предвкушал как будет смотреть в нахмуренные глаза злого спортбайка, как возьмется рукой в перчатке с карбоновой защитой за руль типа «клип-он», как заскрипит кожа нового комбеза, когда он сядет в позу «эмбриона», как рыкнет литровый (минимум!) мотор, в ответ на резкое движение правым запястьем…

Чоппер Иван Иваныч не хотел. Его не привлекало медленное движение по прямым (в журналах написано – чопперы поворачивают неохотно), не было желания носить куртки с заклепками и бахромой, не грела эстетика «Easyriders». Ему хотелось выглядеть настоящим профи – в классной экипировке, на мощном мотоцикле, в шлеме с тонированным стеклом. Чтобы было понятно, что он – серьезный пилот. А на чоппер ведь, может сесть каждый…

Классические мотоциклы и туристы Иван Иванович даже не рассматривал - они у него стойко ассоциировались с курьерской службой и полицией.

Выходные были проведены вдалеке от семьи. В субботу утром, отвезя жену и сына на дачу, Иван Иванович вернулся в Москву и стал методично прочесывать мотосалоны и изучать конъюнктуру рынка. Салонов оказалось немного, и он успел за день объехать все. В воскресенье Иван Иваныч нанес повторный визит в два из них. Именно там его ждали мотоциклы его мечты – примерно одинаковых характеристик, примерно одинаковой цены, и одинаково легендарные в мотоциклетном мире, как он понял, читая журналы. Это были Yamaha R1 и Honda CBR 900 Fireblade. По часу промучив продавцов в том и другом салоне, посидев на мотоциклах, полазив под ними, поизучав проспекты, Иван Иваныч пообещал вернуться в обоих местах, и поехал обедать и думать.

Сидя в кафе в центре города, он во все глаза глядел на десяток припаркованных поодаль разномастных спортбайков – теперь уже не как дилетант, но как более-менее разбирающийся. Вон у того Suzuki тормозные скобы шестипоршневые, а у той Honda - четрырех. Шестипоршневые – лучше. У Kawasaki тюнинговый выпуск, а у Yamaha все навороты, да еще и рейсинговый пластик. Ивана Ивановича так и подмывало подойти к весело и громко отдыхающим за соседними столиками мотоциклистам и задать им терзающий его вопрос относительно того, какая модель лучше, но он не делал этого – «чайником» не хотелось выглядеть ни в чьих глазах. Тем более среди разодетых в разноцветные комбинезоны мужчин была одна девушка…

Кстати, - удовлетворенно отметил Иван Иваныч, - мотоцикл - это не только удел зеленых несознательных хулиганов, - в той тусовке было двое людей явно его возраста. А то и постарше.

Мотоциклисты допили свои соки и чаи, побалагурили еще немного и засобирались. Иван Иваныч сидел, завороженный шоу: красивые, широкоплечие люди энергичными движениями застегивали куртки и комбезы, надевали шлемы, захлопывали забрала, уверенно садились на своих коней, как по волшебству заводились моторы, стучали убираемые толчком носка мотобота боковые подножки… Один – на самом «заряженом» мотоцикле и в самом потрепанном комбинезоне – не иначе со следами геройских падений на треке, - сделал нечто: его мотоцикл не сдвигаясь с места забуксовал задним колесом, породив облако сизого резинового дыма.

Красота! – думалось Ивану Иванычу.

Выехав с тротуара на дорогу, все мотоциклы одинаково резво стартовали, и только многократно отраженный стенами домов рев их моторов еще некоторое время слышался Ивану Ивановичу. Теперь этот звук был как музыка… Иван Иваныч решительно встал из-за стола и направился к машине. Он теперь точно знал – его будущий мотоцикл – Yamaha.

Менеджеры в салоне, казалось, были рады его видеть. Терпеливо еще раз Ивану Ивановичу рассказали вкратце о характеристиках мотоцикла – сине-белого красавца с абсолютно инопланетной мордой, о возможностях тюнинга, о регулировках, о сервисе и гарантии. Менеджер из другого отдела с энтузиазмом помог Ивану Иванычу втиснуться в кожаный комбинезон с ароматом новых ощущений и максимальной защитой, подобрал под цвет перчатки, боты и шлем. К нему Иван Иваныч попросил еще тонированное стекло.

Теперь он стоял перед зеркалом и казался сам себе неимоверно смешным: большая голова, оттопыренные локти, какие-то кривые колени с пластмассовыми нашлепками (слайдеры – подсказал продавец, чтобы проходить повороты «с коленочкой»), пятая точка оттянута так, будто Иван Иваныч тяжело оконфузился, а на спине нелепый горб. Он оглянулся на продавцов – они не смеялись, а напротив, серьезно кивали головами, обсуждая достоинства дорогого комбинезона, и то, что он сидит на Иване Ивановиче как влитой.

А и ладно, что выглядит нелепо. Не гулять же в нем по парку. Это, в конце концов, спецодежда, причем, не самая дешевая. Так выглядит настоящий мотоциклист.

Иван Иванович пробубнил из под шлема «Беру!», и продавцы принялись его раздевать и выписывать чеки.

В момент расплаты Иван Иванович сам удивился, с каким легким сердцем расстался с суммой, достаточной для покупки неплохого автомобиля, или, скажем, однокомнатной квартиры в Подмосковье.

Приобретаю мечту, не что-нибудь! – объяснил себе сей феномен Иван Иваныч.

Мотоспецодежду он погрузил в багажник БМВ, а на вопрос сотрудника салона, куда доставить мотоцикл, ответил: «Езжайте за мной». Он уже все обдумал.

Жене, конечно, нужно будет сказать о покупке, но позже, позже… Пока лучше ее не огорошивать такой новостью. Поднимется шум, начнутся упреки в отсутствии любви к семье, в безответственности… Пока он не готов. Вот после проведения соответствующей идеологической работы – тогда да. Как знать, может быть еще придется покупать женскую амуницию…

Мотоцикл привезли в подземный паркинг, где Иван Иваныч арендовал машиноместо для своего БМВ. Для Yamaha подобрали место на другом уровне – от глаз подальше, тем более, что машина жены стояла здесь же, и мотоцикл мог бы вызвать подозрения.

Иван Иваныч планировал делать так: когда хочется покататься на мотоцикле, он приходит в паркинг, якобы за машиной, перегоняет ее на другой уровень, переодевается в комбинезон и уезжает. По возвращении процедура повторяется, но в обратном порядке. Багажник временно послужит гардеробом.

Едучи за женой и сыном на дачу, Иван Иваныч ликовал. Теперь у него есть супермотоцикл и комплект отличнейшей формы. Он – мотоциклист. А когда на шоссе его обогнал спортбайк, Иван Иваныч проникся к его пилоту тем же чувством, каким проникаются друг к другу коллеги, работающие на редкой работе – уважение пополам с осознанием своей уникальности, немногочисленности и, быть может, даже, избранности.

Прошла неделя, прежде чем Иван Иваныч смог впервые опробовать свою Yamaha в деле. Он ждал выходных. Дороги посвободнее, жена с сыном снова на даче, и мотоциклистов много ездит – можно будет общнуться на одном языке. За эту неделю он еще сильнее «подковался» в теории и теперь обладал достаточным количеством информации, чтобы поддержать беседу средней продвинутости. Продумал Иван Иваныч также и то, как он будет приезжать на работу, договорился с охраной, чтобы пропускала мотоцикл во двор фирмы, прикинул место, где его ставить, чтобы видеть из своего окна. Шлем он планировал класть на шкаф в кабинете, а комбез просто вешать на спинку одного из стульев для посетителей. Запасной костюм, рубашку и ботинки, Иван Иваныч уже на работу привез.

Он стоял в полном мотооблачении возле своего безумно мощного зверя, и как предвкушал некогда, смотрел в его раскосые глаза. Мотоцикл манил. Он был мускулист, ширококостен и крупнолап. Он был готов проснуться в любой момент и повиноваться воле хозяина. Он мог дать Ивану Ивановичу превосходство надо всеми на дороге.

- Как его можно не хотеть? – подумал Иван Иванович, удивляясь людям, которые ровно дышат к такой технике. А ведь когда-то и он сам был из таких…

Но пора приступать. Иван Иваныч неспешно, чтобы запомнить этот раз как первый, аккуратно сел на мотоцикл, поерзал в седле, покрутил ручку газа, понажимал на тормоз и сцепление. Он знал, что здесь где, и умел переключать передачи – опыт общения с раздолбанным деревенским Ижом в комсомольские годы даром, как выясняется, не пропал. Стрелка тахометра безжизненно висела, жидкокристаллический экран спидометра был слеп. Ничего, улыбнулся Иван Иваныч, пройдет совсем немного времени и здесь появятся трехзначные числа, начинающиеся на двойку, а может быть и на тройку… Он повернул в замке ключ и нажал на кнопку стартера…

Что такое?

Мотоцикл молчал. Иван Иваныч ждал, что зверь отзовется рыком, который раскатится по залам подземного гаражного дворца, и всем даст знать – какой монстр проснулся, но – нет. Иван Иваныч нервно пощелкал кнопкой стартера несколько раз, повключал-повыключал зажигание – все впустую. Иван Иваныч начал потеть. Комбинезон хоть и был специальный – летний, с вентиляцией, но весь этот хай-тек работает, как объяснили в магазине, только в движении. Магазин! Какая светлая мысль! Иван Иваныч полез в машину, ударился шлемом о дверной проем, с трудом дотянулся до бардачка – новая не растянувшаяся кожа комбинезона ограничивала движения, - нашел визитку магазина. Снял шлем, достал мобильный телефон. Пальцы в перчатках попадали на три кнопки сразу, и перчатки тоже пришлось стянуть.

Выслушав жалобу Ивана Ивановича, продавец спокойно осведомился в каком положении стоит аварийный выключатель двигателя на правой ручке руля. Ивану Ивановичу стало стыдно. Он знал про эту кнопку, но от волнения забыл. Сухо поблагодарив продавца, Иван Иванович вновь надел на себя все что полагается, и ткнув этот злополучный выключатель, наконец завел мотор.

Рычание было бесподобное. Благодатная акустика гаража льстиво преумножила и без того не слабый звук мотора Yamaha и Иван Иваныч еще сильнее исполнился гордостью и радостью.

Сцепление выжато рукой в перчатке с карбоном, носком навороченного мотоциклетного сапога вниз – первая передача, чуть газку…

Мотоцикл снова замолк.

Незнакомая техника – подумал Иван Иваныч, - не чувствую сцепления пока. Придет привычка.

Он снова завелся и снова повторил таинство подготовки к троганью. Тот же результат. Мотоцикл глохнет.

После десятка попыток тронуться рассерженный и окончательно употевший Иван Иваныч снова разделся и позвонил в магазин. Невозмутимый продавец рассказал про защиту от забывчивости – датчик боковой подножки.

Точно! Иван Иваныч забыл сделать профессиональное движение ногой перед троганьем!
Чайник! – поругал себя Иван Иваныч и в третий раз стал одеваться.

Стронув с места мотоцикл, Иван Иваныч, для начала, чуть не въехал в чей-то Мерседес, в последний момент отвернул, и волоча, для страховки, ноги по полу, направил аппарат к выезду. Ему еще предстоял крутой винтовой пандус, который после такого дебюта казался совсем ужасным препятствием.

- Ничего, справлюсь, - стиснув зубы думал Иван Иваныч, - другие же справляются…

Он уже почувствовал, какой силы мотоцикл под ним. Отклик на ручку газа был пугающим. На пандусе Yamaha вовсе не была послушной и покладистой, как он ожидал, наоборот, она проявляла характер, и прежде чем Иван Иваныч, шевеля жутко неудобным низким рулем, выбрал правильный радиус поворота и выехал-таки на свет, мотоцикл еще три раза заглох.

Пот заливал Ивану Иванычу глаза. Ему было жарко. Он был растерян. Он предполагал, что управление мотоциклом ему дастся легче, и доставит больше удовольствия. Yamaha разочаровывала…

Садовое кольцо было почти пустым. Горожане поуезжали на дачи, оставив Ивану Ивановичу возможность находить общий язык с мотоциклом на относительно свободной дороге. Проеду кольцо разок, для ознакомления – решил Иван Иванович и чуть сильнее крутанул газ. Как только началось прямолинейное движение, Ивану Ивановичу стало легче. Заработала вентиляция комбеза и шлема, на воле мотоцикл стал попослушнее, появилась возможность поиграть центром тяжести, наклоняясь вправо-влево.

К тому моменту, как Иван Иваныч сделал первый круг, контакт с двухколесным сгустком мощности был установлен. Он проехал еще круг и еще. Его радовало, что мотоцикл становится все понятнее и удобнее, в комбезе вовсе не жарко, а ощущение полета и свободы, точно такое же, как он себе и представлял!

Окрыленный, Иван Иваныч направил мотоцикл к тому кафе, где в прошлый раз встретил спортбайкеров. Там они были и сейчас. Иван Иваныч насколько мог непринужденно припарковался возле их аппаратов, неспешно снял шлем, и, сойдя с мотоцикла, было направился к столику, приготовившись ловить на себе внимательные взгляды окружающих, как вдруг его что-то потянуло в сторону и через миг он оказался лежащим под своим дорогим приобретением. Мотоцикл упал и придавил Ивану Иванычу ногу. Больно не было. Было стыдно. Он опять забыл про подножку. На сей раз забыл ее выставить и привлек к себе внимание, только совсем не тем способом как хотел. Шлем, пластмассово побрякивая, откатился под чей-то столик.

Какой позор…

Мотоциклисты подскочили к нему со сдержанными улыбками, поинтересовались, цел ли он, помогли встать и поднять «обновленного» зверя. Иван Иваныч бормотал благодарности и что-то про слабую пружину подножки, которую давно хотел заменить. Лучше на ум ничего не пришло. Ему подали шлем – он был поцарапан. Повреждения имелись и на мотоцикле – разбит левый передний поворотник, царапины на корпусе зеркала и на боковом обтекателе.

Шрамы украшают… - вяло подумал сконфуженный Иван Иваныч.

Мотоциклисты пригласили его за свой столик и через пять минут он уже внимательно вслушивался в разговор о тюнинге, ловил малопонятные термины «диноджет», «каэн», «горбатые валы»…

Ивана Иваныча спросили, поедет ли он на Смотровую, и он, конечно ответил утвердительно. Как же! Такая возможность! В первый же день катания примкнуть к настоящей банде спортбайкеров и «отжечь» с ними по городу! Его приняли за своего, не позорили из-за дурацкого падения, ему предлагают проехаться на равных! Иван Иваныч радовался как школьник, которого учитель похвалил перед всем классом. Как, оказывается, просто примкнуть к немногочисленному, элитарному сообществу – купил мотоцикл и форму, и ты уже свой. Приятно.

Иван Иваныч садился на мотоцикл и производил все необходимые манипуляции «как бы» уверенными, привычными жестами, но в это время внимательно думал, чего не забыть сделать. Тонкая это материя – доверие профессионалов.

Восемь мотоциклов величественно, под блеск глаз прохожих зрителей, и, что немаловажно, зрительниц, съехали на проезжую часть. У Ивана Ивановича засосало под ложечкой – вот, сейчас это начнется! Он должен справиться с мотоциклом, просто обязан. Иначе нельзя. Один за другим спортбайки взревели, и по очереди стартовали вперед по улице, лавируя между машин. Последним «выстрелил» Иван Иваныч. Он крутанул ручку газа на радостях чуть резковато и мотоцикл приподнял переднее колесо. Иван Иваныч испугался вдруг возникшей легкости руля, быстро сбросил газ и нажал на тормоз…

Как он тогда удержался на двух колесах – Иван Иваныч не помнил. Он помнил как его мотало из стороны в сторону, как шарахнулась с гудением какая-то машина на встречной полосе, как он чуть не протаранил автобусную остановку… Он мог упасть и серьезно разбиться в тот раз, но судьба, видимо, щадит новичков.

Он черепашьим шагом доехал до Смотровой – напуганный, с дрожью во всем теле. Удовольствие от езды улетучилось. Спортбайкеров, которые предлагали ему прокатиться, здесь не было. То ли уже уехали, то ли еще не приезжали, выбрав дорогу подлиннее. Он был здесь один на спортбайке. Еще несколько «Уралов» и пара скутеров – вот и вся тусовка. Кворум соберется ближе к вечеру.

Иван Иваныч сел прямо на асфальт перед своим мотоциклом и задумался о том, как бы к нему относиться. Пользоваться начал, а отношения не выяснил. Бояться? Уважать? Не считать за угрозу? Эти мысли его немного успокоили. Он подумал, что не нужно было так резко газовать пока мало опыта, пока мотоцикл не знакомый.

- Прикатаемся друг к другу, пообвыкнемся. – думалось Ивану Иванычу.

Дыхание становилось ровнее, дрожь исчезала. Он оглянулся по сторонам: немногочисленные в это время дня прохожие, идя мимо его мотоцикла, замедляли шаг, некоторые останавливались, разглядывали. Ивану Иванычу было приятно, что все эти люди не видели его недавнего позора. Перед ними был лишь уставший от безумного «отжига» мотоциклист-профи, присевший отдохнуть возле разгоряченного коня. Как хотелось верить Ивану Иванычу…

Потом он катался целый день до вечера, теперь уже гораздо аккуратнее, снова приезжал на Смотровую, познакомился даже, кое с кем. Выяснилось, что московские спортбайкеры в основном выписывают одни и те же маршруты по городу – между несколькими кафе, с обязательным заездом сюда – «на гору». Некоторые гоняют по МКАД, и по прямым и освещенным подмосковным шоссе. Популярны дороги к аэропортам Домодедово и Шереметьево 2.

Это Ивану Иванычу показалось скучноватым занятием. Его прагматический ум бизнесмена не очень хотел принимать простое катание без особой цели. Если уж ехать, то куда-нибудь! Но ничего своего Иван Иваныч предложить не мог. Он до ночи катался по Москве, по МКАД, почти совсем свыкся с техникой, даже научился наклонять мотоцикл в повороте. Неглубоко, правда.

Приехал в свой паркинг он не потому, что устал, а потому что ему стало действительно скучно. Москву он знал хорошо, по всем улицам проезжал десятки, а то и сотни раз, ничего нового там не было – катание доставило ему физическое удовольствие, но не моральное. К тому же он понял, что ездить ночью в шлеме с тонированным стеклом очень неудобно.

В смешанных чувствах Иван Иваныч добрался до дома, поужинал и неспокойно заснул. Утром он решил поехать на мотоцикле на дачу – проверить себя в относительном дальнобое – все-ж таки восемьдесят километров от порога до порога, а заодно и объясниться с женой. Чего тянуть?

На шоссе выяснилась еще одна особенность поведения мотоцикла – его сдувало боковым ветром! На открытых участках, среди живописных зеленых полей, Иван Иваныч, вместо того, чтобы наслаждаться пейзажем, отчаянно трудился, возвращая упорно стремящийся на встречную полосу мотоцикл. Это ему совсем не понравилось. Идея мототуризма, зародившаяся было у него утром, растаяла как облачко выхлопного газа: с рюкзаком и багажными кофрами его будет сдувать с дороги еще сильнее. И потом – вдруг дождь? Иван Иваныч теперь с опаской смотрел на каждое облачко, плывущее по небу – ему казалось, что именно оно угрожает ливнем.

Он проехал мимо стоящей на обочине машины со спущенным колесом. Хозяин доставал из багажника запаску. Это натолкнуло Ивана Иваныча на еще одну страшную мысль: а вдруг прокол? Что тогда делать? Запаски-то нет… Наверное, надо возить с собой какой-то инструмент для ремонта шин в дороге. Иван Иваныч умел относиться к себе по-честному и знал, что руки у него растут немного не оттуда, откуда ему бы хотелось, и манипуляции по ремонту колеса оттого не казались легкими и быстрыми. Тем более он не представлял как можно вывесить одно колесо, чтобы его снять.

Дорога бежала вперед, и пессимизм Ивана Иваныча нарастал с каждым километром. А что если, не дай Бог, поломка? Техника, конечно, новая и надежная, но все же? И вот, допустим, он, Иван Иваныч в чистом поле с обездвиженным мотоциклом и без единой мысли о том, что же предпринимать. Звонить, вызывать эвакуатор? Наверное… Повезет ли он мотоцикл? Даже если повезет – долго ждать. А если, опять же, дождь? А если ночь? А если хулиганы?

В общем, теперь, выезд на дачу казался Ивану Ивановичу большой авантюрной экспедицией, к которой он совсем не подготовлен и может в ней рассчитывать только на благостное расположение к нему судьбы. К тому же, от позы «эмбриона», жутко затекла поясница и то, что ниже нее – очередной минус долгой езды. К своей даче Иван Иваныч приехал в твердом убеждении, что его мотоцикл исключительно городское существо. В городе и укрыться от дождя есть где, и техпомощь, в случае чего, придет быстро.

Разговор с женой получился эмоциональным. Она не поняла прелестей мотоцикла. А может, Иван Иваныч не очень убедительно ей внушал – ведь он сам теперь разглядел все положительные и отрицательные стороны этого приобретения. Зато сын был в восторге – все крутился возле, трогал за ручки, нажимал кнопки. В просьбе прокатиться на заднем сиденье ему было отказано – мать прокричала что-то про свой труп, да и сам Иван Иваныч не хотел рисковать собственным сыном. Все же опыта езды пока маловато.

Домой ехали вместе: Иван Иваныч с небольшой скоростью фланировал возле машины жены, которая рулила с каменным лицом. Сын скакал по сиденью и вертел головой – ему не верилось что его папа выглядит так круто.

Еще один минус мотоцикла прояснился – Иван Иваныч теперь знал наверняка, что каждая его поездка на двух колесах теперь будет поводом для микроссоры. Да и выходные с семьей станет проводить непросто. Жена его совершенно определенно возревновала к мотоциклу.

Оставался последний козырь: поездки на работу по пробкам.

Обычно Иван Иваныч тратил на дорогу до работы полтора часа. Обратно – иногда два. Самые тяжелые московские пробки ежедневно случались именно на его маршруте. Но с мотоциклом все должно быть легче – с удовольствием думал Иван Иваныч, - он же узкий, а между рядами есть место, как раз для него.

Утро понедельника прошло в пикировке с женой, которая язвила по поводу внешнего вида Ивана Ивановича, и лихорадочных поисках приемлемой тары для важных бумаг, которые необходимо было взять на работу. Не с портфелем же ехать в самом деле! Пришлось арендовать у сына один из его рюкзаков.

До паркинга Иван Иванович шел неспешно, вразвалочку - комбез подрасстегнут, шлем в руке, мотоботы гулко топают – пусть все видят, что матерый мотоциклист собрался на работу. Сейчас он «сделает» весь город – пронзит его как игла, и все пробки ему нипочем.

Поначалу было именно так. В некоторых местах Ивану Иванычу удавалось развить большую для пробки скорость – километров двадцать пять в час. А то и тридцать. Он притормаживал в узких местах, чтобы, паче чаянья не поцарапать бока дорогих машин, уворачивался от зеркал, и высунутых в окна рук с сигаретами и без, - в общем более-менее ехал, хотя управлять мотоциклом на малой скорости оказалось непростым трудом. Эмбрионная посадка откровенно мешала.

Но вот ситуация уплотнилась. Перед Иваном Иванычем два огромных контейнеровоза, а между ними просвет разве что для пешехода, и то, идущего боком. Пришлось встать вместе во всеми.

Дизельный выхлоп грузовиков резал Ивану Иванычу глаза, температура внутри комбеза поднималась, у мотоцикла включился дополнительный электровентилятор охлаждения, от мотора шел жар… Обстановка накалялась в буквальном смысле. К тому же Иван Иваныч начинал опаздывать на работу. Двигаясь со скоростью сонной черепахи, он думал, что явно переоценил возможности мотоцикла. Скутеристы и велосипедисты, шныряющие по тротуарам, портили настроение.

На работу он явился почти без опоздания, но весь мокрый от пота. Хотя фурор был произведен несомненный. Весь день во двор к мотоциклу подходили интересующиеся сотрудники, к Ивану Ивановичу люди старались зайти «просто так», поболтать о жизни и непременно выспросить про мотоцикл. Живописно лежащий комбез заставлял глаза коллег расширяться, они задавали вопросы, на которые Иван Иваныч с удовольствием отвечал, не рассказывая, однако, что ноги в мотоботах ужасно преют, а новые карбоновые перчатки красят ладони. Настроение вернулось на нормальный уровень – он был героем дня.

Однако, неделю спустя Иван Иваныч снова приехал на работу на своей БМВ. А потом опять и опять… На вопросы коллег он отвечал уклончиво – мотоцикл тюнингуют, или по прогнозу погоды дождь… Ему неловко было говорить, что он, сопоставил все «за» и «против» и пришел к выводу, что на машине ездить на работу удобнее – кондиционер не дает потеть, выхлопные газы не душат, документы не мнутся, сидеть, в конце концов, удобнее!

Мотоцикл стоял на подземной стоянке и покрывался пылью, потому что по выходным Иван Иваныч тоже не ездил на нем – берег атмосферу в семье. А по ночам он спал. Иногда, он приходил к мотоциклу, протирал тряпочкой и виновато избегал встречаться глазами с его хмурыми косыми фарами. Он понимал, что на мотоцикле нужно ездить, но не хотел это делать только потому что «нужно». Ему казалось, что мотоцикл на него обижен.

Прошло лето, закончился мотосезон, и у Ивана Ивановича исчезло чувство вины перед мотоциклом – какое тут катанье, когда дожди и холодно? Зима заставила о мотоцикле забыть вообще, а весной Иван Иваныч, стараясь не вспоминать о своем прошлогоднем воодушевлении, продал Yamaha через газету объявлений. Вместе с почти новой мотоодеждой.

За год Иван Иванович поднялся в бизнесе, перешел на новую работу, познакомился с новыми людьми. Старые друзья о мотоцикле как-то не спрашивали, а новые не знали. Однажды Иван Иванович подвозил на своем новом Мерседесе коллегу – молодого энергичного парня. Мимо них промчался мотоциклист. Парень улыбнулся ему вслед и рассказал Ивану Иванычу, что этим вечером он тоже сядет на свой мотоцикл и будет полночи гонять по городу.

У Ивана Иваныча внутри что-то защемило. В памяти всплыла морда мотоцикла, смотревшая с укором из-под слоя пыли в гараже. Он постарался как можно нейтральнее спросить коллегу, дескать, не скучно ли так вот, без цели летать по улицам, - на что парень радостно ответил – «Нет!». «А в комбинезоне бывает жарко днем?» - Иван Иваныч попробовал зайти с другой стороны. «Бывает» - кивнул парень. «А в пробках на спортбайке неудобно?» - «Неудобно». «А если угонят?» - «Есть риск». «А прокол или поломка?» - «Все под судьбой ходим» - философски ответствовал парень. «Неужели все эти отрицательные моменты не перевешивают?» - с надеждой спросил Иван Иваныч. «Конечно, нет!» - парень улыбнулся, - «Я же мотоциклист».

И тогда Ивану Иванычу все стало про себя понятно. Оказывается, люди могут делиться на «мотоциклистов» и «немотоциклистов». Какой дорогой мотоцикл, комбинезон и шлем ни купи – если ты «немотоциклист» - счастья от простого бесцельного движения не ощутишь.

На сердце появилась легкость, пропала затаенная вина перед заброшенным мотоциклом, ему снова стало хорошо и комфортно думать о семье, карьере и благополучии.

И потом, когда Ивану Иванычу в газете попадались объявления типа «Продаю мотоцикл почти без пробега, шлем, боты, комбез – все новое», он улыбался – вот еще один «немотоциклист» одумался и тем самым, возможно, спас себе жизнь.

[Johny]

Прочитано в местной газете... Дело было поздней весной в студенческой общаге. Пацаны прикадрили трёх девчёнок на улице и, как полагается, затарившись пивом-водкой, потянули их к себе в общагу. Надо сказать что "потянули" в прямом смысле этого слова - общежитие имело 9 этажей росту, планировку в виде буквы "П" и неприступную бабку-вахтёршу...
В-общем парни поднялись к себе на 4 этаж и с балкона спустили коридорную ковровую дорожку - типа, цепляйтесь, девки по очереди, будем втягивать наверх! Первую втянули. Вторую... осталась третья, последняя. А у пацанов силы уже на исходе и эта оставшаяся чувиха была несколько полновата.
Тянут - потянут... До третьего этажа еле-еле доехали. Девчёнка висит молча, как мешок с дерьмом, думает "лишь бы не бросили, надо было первой подниматься". А на балконе напротив несколько старшекурсников от нечего делать наблюдают за всем происходящим. И тут один из них не выдержал и крикнул: "Да бросьте вы её на х%й! ВСЁ РАВНО НЕ ДАСТ НИКОМУ! "...
"Эскалатор" предательски затормозил после этих слов... Чувиха секунд пять повисела и как заорёт: "ДАМ! ДАМ! ВСЕМ ДАМ!!! ". Говорят в ту ночь пьянка была грандиозная!

[MIB]

Баня
Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке.
И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой.
Поэтому я пошёл в баню.
Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.
Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
- Ну вот, теперь хорошо, - обрадовался Коля.
Меж тем, в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа.
На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.
Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.
На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.
В ответ Коля показал как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.
Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.
- Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.
Так сказал Коля и тревожно посмотрел на закат.

[Johny]

Всем, наверняка, знакомы героические пенсионеры-дачники, которые, взгромоздив на себя рюкзаки, кои не каждый молодой-здоровый поднимет, несут трудовую вахту на своих фазендах.
Так вот, одна такая бабка, с огроменным рюкзачищем за спиной, влезает в переполненый автобус. Автобус настолько забит, что даже подняться по ступеньке дачница не может. Но она рада уже и тому, что втиснулась, и довольная, едет дальше, прислонившись рюкзаком к двери. Расслабилась, задумалась о чем-то о своем, о бабкинском. И тут автобус тормозит на остановке, дверь открывается и бабка что? Правильно, теряет точку опоры и вываливается наружу.
Автобус приумолк, не зная, как реагировать.
С одной стороны, бабку жалко (сразу скажу, что отделаласть старушка легким испугом), с другой - нестерпимо тянет поржать. Перевесил чашу весов в пользу варианта “поржать” подвыпивший мужичок, стоявший на остановке. Представьте ситуацию его глазами: открывается дверь автобуса, падает бабка с рюкзачищем за спиной. И этот мужик с совершенно искренним удивлением вопрошает:
- Что, бабка, парашют не раскрылся?

[BETEP]

Во время учебы на 3-ем курсе универа подрабатывал в Такси... а т.к. днем учеба то таксовал в основном вечером и пока есть силы работать.. а потом домой спать и с утра на учебу...
Так вот практически в 00:00 (полночь).. заявка на ул. Октябрьская, дом толи 12, толи 14... подъезжаю.. выходить Мужик.. ну лет 30-35.. в брюках, в куртке.. в общем обычный мужик.. садится и далье диалог:
Я- Куда едем
М - В Морг..
Я - ????? КУДА????
М - Епт (тихо матюкнулся) В МОРГ!
...
М- вот почему каждый раз когда вызываю такси, по два раза переспрашивают?
Я - ну так без Косы и Балахона, не сразу поймешь что место правильно выбрано!
просмеялись и дальше продолжили...
М - да я просто патологоанатом, Менты вызвали на работу....
Я - да я догадался, что на работу.... А вы в следующий раз у Таксиста спросите "Где можно Косу наточить", или "Где балахончик в такое время взять можно? а то одет не по "Уставу""...

ну тут и приехали....расплатился со мной "Клиент" и ушел... в Морг, ночью, без Косы и Балахона....

[Johny]

Про морг (почти продолжение)

Со слов знакомого следователя: Дело было в столице украинской мафии славном городе Енакиево. В 90-х годах было там несколько мафиозных кланов, которые периодически устраивали друг с другом разборки, все как положено – со стреляниной, взрывами и прочими шумовыми эффектами. И во время одной из таких разборок одного из мафиози разовало взрывом буквально на кусочки. Ну а убирать, как водится, весь мусор работникам органов. Все как в фильмах показывают – патологоанатом осматривает, констатирует, фотографы – снимают все крупным планом, эксперты чет там сошкрябывают и суют в полиэтиленовые пакетики и т. п. Так вот окромя всего прочего, среди кусочков бренного тела был обнаружен самый что ни на есть главный, так сказать, мужской орган, лежащий отдельно от своего хозяина. Орган этот, как и положено, был сфотографирован, а фотография до сих пор висит в кабинетике у начальника местного морга в рамочке с надписью «Член мафии».


У нас возле дома был у одного мужичка гараж. И вот заставили его городские власти этот гараж снести, т. к. портит вид города.
Гараж снесли, на его месте поставили мусорку...

[MIB]

Было жарко, решил купить себе чего-нибудь выпить. Подхожу к ближайшей палатке. Смотрю на витрину, протягиваю 100
рублей в окошко и говорю:
- Дайте яблочный сок, - на что продавщица дает мне литровый пакет.
Я уточняю:
- Мне поллитра.
Женщина забирает пакет и с таким интересом в голосе вопрошает:
- Так вам яблочный сок или ПОЛЛИТРА???

[miki]

Вот тоже забавный случай..,может не такой весёлый, но было это в Курской области, лет 20 назад, я тогда совсем мелкий был:

Деревня, едет мужик весело так, вдатый на грузовике, и давит толи курицу, толи гуся (ну они так не спешно ходют по дорогам) , а хозяин это дело приметил..., и ждёт его значит на обратном пути с топором уже...
Ну тот едет назад, тут мужик его тормозит (с топором в руке), водитель мол ,что нужно то?, А этот без базару топором замахивается и Хрясь ему по балону!!!!!, Ну топор отскакивает и в бошку ему, Он БРЫК и лежит.., водила в непонятке ,чё это было такое .., А всё...., смерть пришла....., Вот так тоже бывает..........

[ksux]

прошлым летом в Коктебеле (Крым) идём по рынку, вижу ценник "корюшка" цена такая.... хорошая, а лежит ну совершенно не корюшка, даже на уёк не потянула бы - мелкая, страшная рыбёшка. Муж возмущённо:
-Это корюшка?!?!
Продавщица
- А вы откуда?
-С Магадана
 - а ну проходите, ребятки, проходите.....

[VITOLD]

Этим летом в начале июня г. Феодосия (Крым) с тестем идем по рынку по рыбным рядоа, а там всякая барабаулька, самса, бычки и т.д. И у одной продавщицы вижу лежит мойва копченая, я тестю громко так:

-"Уйка не хотите копченого?" , продавщица подлетает:

-"Берите-берите знаете какая она вкусная!"

посмотрели мы на неё и брать не стали думали в Магадане поедим, а его то и небыло

Сообщение отредактировал VITOLD - 30.8.2009, 23:22

[Raduga]

Знакомый будучи в отпуске так же посетил рынок. Продащица громко зазывала покупателей.
Палтус свежемороженный, покупайте!
Он подошел к ней и видит, что та вмето палтуса продает камбалу.
Тогда он ей говорит, женщина, это же камбала. Продавщица уверенно говорит ему;
Нет это малый палтус.
Он ей; Женщина что вы дурите людей? Я из Магадана и знаю где палтус а где камбала.
Услышав это она ему грубо говорит; Мужик, проходи мимо не мешай торговать.

[Axel]

Не то чтобы случай, но все-таки. Купила сегодня контейнер для контактных линз и дома обнаружила, что на них помимо понятных и оправданных L и R нарисованы СТУПНИ!!!!
Зачем?!!! Линзы же для глаз!

мне интересно, почему контейнер с буквой "R" находится слева?

[Johny]

Сентябрь прошлого года. Друзья отдыхают в Крыму. С ними собака. Кличка
Нора. Лабрадор. Умница, красавица и т. д. по тексту. Любимица всех отдыхающих. Мы тоже в Крыму, только в другом месте. . Решили заехать в гости. Попали на субботу. Ну да на отдыхе дни недели несущественны. . )
Мирно и плотно посидели. Утро. .
Из комнаты друзей доносятся ОЧЕНЬ встревоженные голоса:
- Нора! Ну как так? Бедненькая. . Ну потерпи. . Мы сейчас чё-нить придумаем. . Да где ж ты так? . .
Заходим.
- Что случилось?
- Нора палец сломала. . Открытый перелом. . Вон кость розовеет. .
Шок. . Все суетятся. . Кто-то несёт бинт, кто-то толчёт стрептоцид для присыпки. . Друзья готовят машину и себя (после вечерних посиделок) для поездки к ветеринару. Хозяйка пансионата вызванивает ветеринара.
Воскресенье. Утро. Ветеринар весьма неадекватно воспринимает действительность. . Отбрыкивается, как может. . Уболтали. . Поехали, предварительно засыпав палец стрептоцидом и туго забинтовав. . 40 км по горному Крыму. . С бодуна. . Невесело. . Но. . надо. .
Далее рассказ подруги:
Приехали. Вызвали ветеринара. Вышел какой-то синюк и заявляет:
- Показывайте! ! . .
Мы ж аккуратно разбинтовываем, показываем. Он долго смотрит на рану мутным взглядом, потом наклоняется и зачем-то нюхает её. . Ну, думаю, пипец. . Допился мужик. . Ваще не врубается. .
Врач выпрямляется, смотрит на нас, на собаку, выдерживает паузу и выдаёт:
- КАРАМЕЛЬ. . Судя по запаху, малиновая. . Первый раз вижу, чтоб карамель стрептоцидом посыпали...
Потом очень спокойно берёт "открытый перелом" и выдёргивает из лапы. .
Абзац. . )))

[Johny]

Рассказала мне этот случай судья одного из судов г. Харькова (Червонозаводской айонный суд). Во времена СССР этот район был очень известен своими заводами. Буквально целые городки – закрытые предприятия военно-промышленного комплекса были на территории района. Производственный процесс был построен на каждом заводе так, что в интересах обеспечения «закрытости» производства зашедший на территорию завода рабочий безвылазно находился на заводе ВСЕ ВРЕМЯ своей смены (нужные магазины, медпункты, столовые и пр. – были прямо на территории завода). То есть годами и десятилетиями было так, что рабочий (рабочая) завода заходили на завод в 8.00 и выходили в 17.00, и никак иначе. Система контроля выхода-входа была жесточайшей.
И вот... В начале 90-х - кризис советской системы, стартовала практика так называемых «веерных отключений» электроэнергии. И в Червонозаводском районе отключили электроснабжение и - ВПЕРВЫЕ за многие десятилетия заводы «встали», прямо в 12.00 рабочих отпустили по домам («на сегодня работы уже не будет»).

Результатом одного (первого) отключения стало увеличение бракоразводных процессов в районном суде с 2-3 в месяц (до отключения) до нескольких сотен в месяц (после отключения). Почему? Потому что неожиданно в свои квартиры вернулись мужья/жены в 12.40 (или 13.00), когда до этого ДЕСЯТИЛЕТИЯМИ ВОЗВРАЩАЛИСЬ ГАРАНТИРОВАННО ТОЛЬКО ПОСЛЕ 17.00. И застали своих «вторых половин» в интересных «общениях». При последующих отключениях электричества такого не было, но ПЕРВОЕ отключение вызвало просто взрыв гражданских «разводнЫх» дел по разделу имущества, алиментам. Вот так, в итоге одним движением электрорубильника разбили вдребезги сотни семей. ))

[MIB]

Я когда в моря ходил, то наши всегда с судна за день до прихода в Магадан звонили своим женам и предупреждали их о своем прибытии. Умные мужики были. Или опытные уже.

[MIB]

.....13.12.2008 г. примерно в 18.00 час. я приехала в гости к своей подруге – ******* Ирине Сергеевне, проживающей по адресу: пр. *********** в г. ***********, у которой был день рождения, который мы вместе собрались отмечать, выпив спиртного и забыв о всех невзгодах в такой непростой жизни. Приехав к Ирине, я стала ей помогать готовить закуски на праздничный стол, который по нашему замыслу должен быть шикарным. Гостей в это время не было. Приготовив закуски, мы с Ириной стали ожидать гостей с подарками и соответственно спиртным. Также спиртное было у Ирины, которое было запасено для такого случая, а именно: водка и шампанское, которые при употреблении вместе дают замечательный эффект опьянения. Когда пришли гости в 20.00 час., то мы все вместе стали употреблять имеющееся спиртное. За каких-то три часа мы справились со всем запасом алкогольной продукции в доме, и Ирина предложила мне сходить в магазин за новой порцией водки, чтобы не заканчивать праздник на такой грустной ноте. В это время было около 23.00 час. Я согласилась на поход в магазин, так как сама понимала необходимость на столе указанной жидкой продукции. Я оделась, и помолясь пошла в магазин. При этом Ирина мне пояснила, где в районе имеются ближайшие магазины, а именно за аркой д. *** по пр. ******** в г. **********. Выйдя на улицу, двигаясь по ориентирам, которые мне дала Ирина, я вышла к магазину «Продуктив», который на мою беду был закрыт. Не отчаиваясь в поисках спиртного, я перешла через дорогу пр. **********, где также была опечалена тем, что и там закрыт магазин. После этого я направилась обратно. Когда я подходила к д. *** у магазина «Продуктив», то обратила внимание на открытый ларек по ремонту обуви, в котором при более близком рассмотрении оказались женщина и мужчина на вид 40-45 лет. Я с целью розыска алкоголя, из спортивного интереса, не надеясь на удачу, решила спросить у мужчина и женщины, нет ли у них совершенно случайно хотя бы одной бутылки водки, которую бы они могли незамедлительно мне продать за денежное вознаграждение. Данные лица также меня не смогли ни чем порадовать. Полностью разочаровавшись в том, что в *********** округе нет ночных магазинов, я решила вернуться домой к Ирине. В это время за мной никто не шел. В левой руке у меня с собой был женская сумка из кожзаменителя бежевого цвета в форме луны с одной ручкой, на молнии, которую оцениваю в 1.000 рублей. В сумке находился матерчатый кошелек черного цвета, в котором находились деньги в сумме 4.000 рублей купюрами по 1.000 рублей. В боковом кармане сумки находились деньги в сумме 1.000 рублей купюрами по 500 рублей. В кошельке также находились пластиковые карты скидок магазинов: «***», «***», которые материальной ценности для меня не представляют. Также в сумке находились ключи от квартиры на связке из двух штук и ключом от домофона. Внутри сумки в кармашке также находился мобильный телефон «Самсунг» раскладной без антенны черного цвета, который приобретала около 3 лет назад за 3.500 рублей, и который в настоящее время оцениваю в 2.000 рублей. Телефон был подключен в компании «Теле-2» на номер 89********. Также в сумке находилась клеенчатая сумка серого цвета, в которой находились: золотой крестик стоимостью 500 рублей, а также медальон в виде сердечка из лунного камня белого цвета стоимостью 200 рублей. Когда я шла по арке д. *** по пр. ******* в г. *******, то услышала сзади быстрые шаги. Я не успела оглянуться. В этот момент кто-то подбежал ко мне и схватил за ручки сумки. Я стала удерживать сумку, и попыталась обернуться, чтобы разглядеть злодея, но данный человек вырвал у меня из рук сумку и побежал по арке в сторону магазина «Продуктив». Рассмотреть лицо данного человека я не смогла, поэтому его возраст и приметы указать не могу. Он был одет в черную куртку, черную вязаную шапку и черные штаны, как истинный гангстер. Рост данного человека около 170-172 см, телосложение среднее. Поняв, что меня просто напросто ограбили, я побежала вслед за данным человеком, но его и «след простыл». После этого я вернулась домой к Ирине, которой пояснила, что водки купить я не смогла, и что меня ограбили. Все гости расстроились, так как спиртного я не принесла, и дочь Ирины вызвала милицию……

[MIB]

и еще одно

…16.11.2008 г. примерно в 18.00 час. я пошла отмечать день рождения моего «лепшего кореша» - Александра, который проживает в квартире №65 моего дома. Когда я пришла к нему, то в его квартире, кроме него никого не находилось, так как он не женат и проживает один. С Сашенькой я стала распивать спиртное, а именно водку, которая нам очень нравиться. Примерно в 19.00 час. к нам решил присоединиться Толик – муж сестры Александра, который проживает вместе с ним. В этот время Толик вернулся из детского сада, откуда забрал своих двух «отпрысков» - дочь и сына, которым около 4-5 лет. Толик в это время находился в любимом для него состоянии – алкогольном. В ходе празднования великого дня рождения Александра мы употребляли спиртное, которое приобрел заблаговременно заботливый Александр. В ходе распития спиртного Анатолий стал приставать ко мне, так как я жгучая красавица с его точки зрения. Он хватал меня за интимные места, попку. Я будучи женщиной не преступной, и зная, что он женат, отказала ему в ласках. Примерно в 20.00 час. к нам присоединилась жена Анатолия, которая находилась в отличии от нас в трезвом состоянии. Жена Анатолия стала пояснять ему, что нужно прекратить распитие спиртного, так как утром нужно идти на работу. Толик сразу сдаваться не хотел, так как у нас было еще спиртное, заготовленное для этого праздника Александром. Мы все вместе вышли на лестничную площадку, чтобы покурить. Анатолий, не отвлекаясь по мелочам, продолжил свои сексуальные приставания ко мне. Но я была непоколебима. При этом присутствовала его жена, которая пыталась забрать его домой. В этот момент Анатолий возмутился моему отказу и нанес мне удар кулаком в лицо, а именно в мой нос, от чего я почувствовала сильную физическую боль. В это время у меня в руке находился мой мобильный телефон «Эл джи» темно-синего цвета стоимостью 1.400 рублей, который я приобрела в августе 2008 г. Телефон я держала в руке, так как хотела веселиться и включить музыку на телефоне. При ударе мобильный телефон у меня из руки выпал, но куда именно, я не знаю. Веселия не получилось. Так как я была пьяна, то потерялась от удара в обстановке, но сознания не теряла. Пока я приходила в чувства, то обнаружила, что на лестничной площадке находится только Александр, который находился в таком состоянии алкогольного опьянения, в котором нормальный человек себя вообще чувствовать не может, поэтому он мне ничего пояснить не смог. Очнувшись, я не обнаружила своего мобильного телефона и решила, что его похитил Анатолий, так как я не дала ему своего жгучего тела…

[Johny]

(милицейское)

Блин, сразу мне эта ситуация не понравилась!

Терпила - здоровенный лоб, с пудовыми кулаками тихим вкрадчивым голосом спрашивает: 


- А если я кого-нибудь из них стукну? Это по закону будет?
- Нормально, бей смело, - ухмыляется Генка, прилаживая к куртке парня миниатюрный микрофон, - будет драка - будет дело!
Действительно, если на «стрелке» братки терпилу слегка поколотят, вымогательство будет классическое, как в учебнике криминалистики…
Только вот, неспокойно мне чего-то…
Рандеву с вымогателями квартиры должно состояться на задворках офисного здания. Обставились, как доктор прописал, мы с Генкой на его машине в соседнем дворе, СОБР, в количестве четырех небритых рыл - в офисе у знакомых коммерсантов, при команде «Захват» выпульнутся через черный ход.
Итак, подкатили вымогатели! Наехали с ходу: «Ты, козел. Чё тупишь…»
Почти сразу, динамике послышался шум драки…
- «Внимание, офис! Захват» - рявкнул в рацию Генка и повернул ключ зажигания. Стартер никак не отреагировал. Генка сматерился и опять повернул ключ…двигатель упорно молчал… зато заговорила рация: «Первый, офису! У нас двери заперты, выйти не можем! » Как выяснилось впоследствии, бдительный старичок-вахтер, обнаружив незапертый черный ход, пробормотал: «Непорядок!!! » и навесил на железную дверь огромный амбарный замок…
Мы с Генкой переглянулись: «Убьют, блин, терпилу!!! » и рванули через кусты к месту встречи перемахивая скамейки… Потерпевшего спасать! От озверевших, блин, вымогателей!
«Твою мать!!! » выдохнул запыхавшийся Генка!
Картина: Здоровенный терпила, виновато улыбаясь прячет под куртку в специально пришитые крепления металлический ломик - монтировку. Вокруг, в живописных позах разбросаны пятеро вымогателей, часть из них слабо шевелится… С пушечным грохотом, вылетает вместе с косяком металлическая дверь черного хода офиса. Запорошенные штукатуркой собровцы выскакивают из облака пыли, как чертики из табакерки: «Всем стоять! Шестой отдел! »
- Да стоим уже… Все! - возмущается Генка, и по рации, через дежурного, вызывает скорую для братков. - Слышь, мерзавец! Ты зачем к нам-то обратился? Че, свидетелей тебе не хватало? - вопрошает он блудливо ухмыляющегося терпилу.
- Дык я же по закону хотел разобраться! - возмущается тот!
- Разобрался, блин!!! Ну где там «скорая», че-то у меня серчишко прихватило!
Тут Генка соврал, серчишко у него прихватило когда выяснилось, что пока мы бегали спасать терпилу, из незакрытой машины сперли магнитолу…
Говорил, же, не нравится мне эта ситуация!!!

[MIB]

Ну и последнее объяснение:
…проживаю по вышеуказанному адресу один одинешенек. В настоящее время я не работаю, так как нахожусь на заслуженной пенсии, заработанной изнурительным трудом на протяжении многих лет своей сознательной жизни. Иногда я подрабатываю в различных организациях, выхожу в море, так как на жизнь не всегда хватает грошей. Летом 2008 г. я познакомился с ******* Ларисой Васильевной, проживающей в моем дворе по адресу: ул. ******** д.1 кв.7 в г. *********, с которой сожительствовал около 2-х месяцев, так как я мужичек одинокий и мне тоже нужна женская ласка. Лариса много пьет водки, можно поставить перед ней ведро водки и повестить рядом кружку, и она будет рядом с ними жить. Поэтому я принял единственное правильное решение – выгнал ее из своей квартиры, ведь мне ее не пропоить, а ведь мне тоже хочется расслабиться. В октябре 2008 г., точной даты не помню, я сидел во дворе на лавочке, где разговаривал со своими знакомыми, которые всегда собираются возле данной лавочки, так сказать поточить лясы и выпить немного алкоголя. В это время мимо проходила моя бывшая пассия – Лариса, которая предложила мне сходить к ней в гости, так как она собирается приготовить котлеток, которыми очень хочет угостить меня. Я сначала отказывался, но мои друзья меня убедили, что мол можно на халяву покушать котлеток, а может быть еще что-нибудь перепадет. После этого я и Лариса направились к ней домой, где она приготовила обещанных котлеток, которые мы покушали. После этого Лариса сказала, что ей необходимо сходить в больницу к матери, и чтобы я остался ожидать ее у нее дома. Я согласился, так как котлетки еще не кончились. Лариса закрыла меня в квартире и попросила никому не открывать. Через некоторое время вернулась Лариса, вместе с которой пришла соседка по ее площадке – Татьяна. С собой у них была бутылка водки. Я уходить не торопился, так как началось самое интересное. В ходе распития спиртного к Ларисе пришел ее сожитель – Кононенко Виктор, который увидев меня, расстроился и ушел. Я понял, что дело пахнет керосином и то же решил уйти. В квартире Ларисы я забыл свою кепку матерчатую черного цвета, которую приобрел около недели назад за 350 рублей на рынке. На следующий день я решил вернуться и забрать свою кепку, но от Ларисы узнал, что после моего ухода вернулся Виктор. Тут я понял, что мне повезло. Со слов Ларисы я узнал, что Виктор в порыве ревности в клочья разорвал мою кепку, а затем выкинул ее в мусоропровод. Я расстроился, что он так поступил с моей кепкой, так как мне она очень шла, в ней я чувствовал себя героем. После этого при встрече с Виктором, я предъявил ему свое недовольство, потребовав возместить мне причиненный ущерб в размере 350 рублей. Виктор по данному факту промолчал, и до настоящего времени не собирается мне возмещать ущерб, а я хочу купить новую кепку, но не могу этого сделать…..

[Gagenn]

Байка с анекдот.ру




История мною прочитана в году эдак 1997-м в конференции Wheels. Ктознает тот понимает Тогда же была распечатана и хранилась большедесяти лет. Сейчас попалась на глаза и я перепечатал с пожелтевшейстранички для вас эту историю. История не смешная, но чем-то берёт задушу. Итак, слушайте....."Видел любительский фильм, как колонна Уралов-бензовозов весной прет поЧукотке....." Всё! Зацепило! Начинаю ностальгировать! Расступись!Ходил на "Уралах" по бассейнам Колымы и Омолона, по Охотской тундре, поКамчатке. К черту все прочие авто! Кроме К-700, которому у нас ставилитретью ось, и гоняли с наливниками. Но "Кировцы" проигрывали "Уралам"дурацкой прыгучестью - я как-то за рейс шерстяным свитером стер спину вкровь. А также парусностью - в реках с глубиной более полутора метров ихсносит. Половина дорог - по руслам рек и ручьев. Осенью и веснойметровой глубины колеи залиты ледяно-водно-глиняно-каменной кашей."Урал" прет как танк. А когда ГАЗ-71 (вездеход) ложится на глубокомснегу или на глубокой колее на лодку, и без бревна и серег не вылезти,то "Урал" его легко тянет, как жестяную банку.ГТТ сдавался "Уралу" на каменистой дороге - было у нас перетягивание.Конечно, на тундре наоборот. Хотя "Урал" весело прет и по тундре, покочкам. Прет по лиственичной тундре - валит и лиственицы, и грядкикедрового стланника. И в отличие от вездехода может вернуться по своейили встречь по старой колее - вездеход не может, так как поваленныелиствянки целятся ему в ветровые стекла (что у ГАЗ-71, что у ГТТ).На "Уралах" у нас стояли трубы воздухозабора на метр выше кабины.Благодаря этому мы на них вброд переходили Гижигу - с полметра воды надкабиной. Только выруби вентилятор, чтобы лопасти не поломать о воду.Ощущения круче, чем у тех киношных итальянцев, нырявших в речку вРоссии. Со стороны смотреть еще страшнее - ныряет в отбое воды откапота, а потом - только кипение бурунов, и над ними "перископ"воздухозабора.Минус 55 градусов за бортом - отлично работает. Кабину изнутри обиваютвойлоком. Многие закрывают и часть стекол. В окошках дверей оставляютгляделку с ладонь, и то - только слева. Там, правда, технику вообще неглушат, поэтому проблема "завестись" на стоит. Но уж если заглох - тогрей блок солярным факелом или паяльной лампой.Спишь в бараке, а под его стенами всю ночь колошматят 5-6 "Уралов" истолько же тракторов. Интересно - каждый водила слышит сквозь сон своюмашину, и чуть закашляет - вылазит из спальника-кукуля, матерится илезет в пурговку.За кабиной наши запасливые водилы лепили дощатый гроб, в котором возилис собой все - начиная от полного набора запчастей, спальника, обильногопродуктового НЗ и заканчивая бензопилой и дровами. А некоторые, когдауже некуда лишнюю бочку горючки сунуть, просто чекерят на фаркоп и тянутза собой по колее. Но это только по мягкой дороге."Урал" спокойно вытягивает невероятные крутяки. Широкий - захочешь ихрен перевернешь. Да что тут, блин, петь!... Это надо чувствовать.Вернулся после северов на материк и взял "шестерку". Въезжал как-то водвор, и на автомате въехал в липку. Потом вспомнил, что за секунду доэтого в голове мелькнуло - "Тьфу, херня какая - повалю!..".http://automsk2.ru/auto/verywide.txt.htm

[MIB]

Родное, родное железо...

«Здесь трудно жирным, здесь тощим проще,
Здесь даже в зиму стоит жара,
И нету поля, и нету рощи,
И нет ни вечера, ни утра.»
(А.Городницкий. Песенка подводников)

Рассказывать о подводном корабле, да и вообще о любом плавсредстве очень трудно. Человеку, далекому от флота, ничего не понять. Думаю, что услышав фразу типа: "... личному составу сдать ПДУ и ИП на ЦДП НХСу..." особо впечатлительные дамы упадут в обморок, а мужчины начнут материться вполголоса. А уж если их ушей достигнет реплика вроде: "...КГДУ срочно на ГЭУ для проведения НФИ и ТТП..." драки не избежать. Но чтобы понять, что такое жизнь подводника, представлять себе подводный крейсер необходимо хотя бы приблизительно. Хотя бы на языке дилетантов. Так что начнем!
По сути, подводная лодка один огромный механизм, в котором все взаимосвязано. Можно ненароком задеть тумблер в первом отсеке и надолго обесточить какой- нибудь прибор в десятом, или по ошибке перекрыв клапан в восьмом, начать помаленьку топить пятый-бис отсек. На корабле возможно все! Стирать белье паром от турбины и хранить сало в торпедном аппарате, уютно дремать на работающей турбине и жарить яичницу в газоанализаторном приборе. Подводная лодка - место для осуществления самых невероятных возможностей.
Как любой театр начинается с вешалки, так и любой корабль начинается с пирса. Ржавые, некрашеные и полузатопленные, они все равно милы и желанны, словно вредная, но любимая жена. Именно к ним, тяжело дыша, приваливаются боками корабли после плавания, к ним голодно присасываются концами питания и швартовными. На пирсе подводник слышит все новости и приказы, на нем вскидывает руку к козырьку для подьема флага и его же красит в любое время дня и ночи перед визитами московских флотских начальников. В полярный день с пирса приятно половить рыбу, в полярную ночь скалывать лед и сгребать снег. Пирс не материален, а духовен - он ощущение дома, и всего с ним связанного. А уж непосредственно корабль начинается с трапа и его могучего стража - верхнего вахтенного. Одного взгляда не него хватает, чтобы проникнуться уважением к нашей славной истории и четко осознать: мы непобедимы. Дедовские валенки с галошами, засаленный тулуп с отцовского плеча, овеянная океанскими ветрами и потерявшая цвет шапка. Поверх всего спасательный жилет. Правда, этот атрибут навьючивается только по штормовой готовности. Да еще матроса пристегивают карабином к поручням ограждения рубки, чтобы его, бедолагу, ветром не унесло за борт, и наверное, чтобы не сбежал... С вооружением тоже все в порядке. Автомат на груди, магазин цепочкой прикован к автомату, подсумок перевязан и опечатан печатью командира корабля. Необходимо пояснить. Магазины, как правило, имеют свойство падать за борт и тонуть на немыслимой глубине. Не достать. Ну, а подсумки опечатывают... Так, мол, побоится дисциплинированный матрос печать сорвать, а начальнику спокойнее. В наши нелегкие, но забавные времена, когда на Большой земле оружие продают эшелонами кому не попадя, в нашей глуши за потерянный патрон смешивают с грязью всех - от вахтенного до командира. Если по совести, то это правильно, но не до абсурда же доводить? Да и к чему моряку оружие? Его и без него бояться надо. Помните? Один матрос -взвод, два матроса - рота... А весь пейзаж завершает красный, обветренный нос, торчащий из всего этого нагромождения одежды и амуниции. Северный флот - не подведет!
Идем дальше. Миновав верхнего вахтенного, протискиваемся в ограждение рубки. Поднимаемся на мостик. Гордый Андреевский флаг, вопреки общепринятому мнению, не реет. Он аккуратно обвернут боцманом вокруг флагштока, дабы не обтрепывался об антенны раньше установленного шкиперской службой срока. Страна у нас ныне небогатая, флагов на всех не напасешься, приходиться экономить. Ну да ладно. Постояли, подергали за рынду, посмотрели - и вниз. Ныряем в верхний рубочный люк. Он невысокий, метров десять. Каюсь, но точной высоты я уже не помню. Вот тут-то и начинается самое интересное...
Осмотры музеев принято начинать по порядку: первый зал, второй, третий, и так до конца. Так вот, те, кто попадает на корабль традиционным путем, оказывается сразу в третьем отсеке. С него и начнем, ибо третий отсек нашего ракетоносца - это голова, мозг, мозжечок, гипофиз, да и огромная волосатая задница в конце-концов, словом, все что угодно. Справа от люка скромная дверь с загадочной табличкой " ГКП". Главный командный пункт. Это тот самый центральный пост. Место, где вершиться судьба корабля. Тут проходят утренние и вечерние доклады командиров боевых частей, здесь командир корабля устраивает разносы подчиненным и дремлет в кресле, когда нечего делать. Если корабль стоит в базе, в центральном посту бдит дежурный по кораблю со своими вахтенными нукерами, а в море в него набита такая пропасть народа, что и перечислять устанешь. Командир, механик, вахтенный офицер, оператор пульта общекорабельных систем, боцман, ракетчик, оператор БИП, мичман на вахтенном журнале и парочка матросов на всякий случай. Кроме того, в самом центральном находится еще и штурманская рубка, где, естественно, пусто тоже не бывает. А если еще представить, что в поход вышла куча праздношатающихся проверяющих, которые обожают протирать штаны около начальства, то просто плюнуть некуда. Ведь кроме людей на ГКП впихнут аппаратуры по максимуму. Куда только возможно. И если корабль считать городом, то центральный пост по количеству народа на квадратный метр смело может поспорить с городским базаром перед крупным праздником. В принципе, это можно отнести ко всему третьему отсеку. Именно в нем собрано почти все, что управляет кораблем. Напротив центрального поста рубка акустиков. Спускаемся на среднюю палубу. Еще одна акустическая рубка с романтическим названием "Изумруд". Рубка связи, рубка СПС, еще какая-то выгородка братьев-акустиков. Вдоль левого борта сейфы с оружием, которое так редко вытаскивается наружу, что лично я, прослужив в одном экипаже десять лет, свой пистолет так и не подержал в руках ни разу. Со средней палубы узкий и незаметный трап вниз. На нижнюю палубу. Родной подвал. Все свое. И хотя большую часть места занимает штурманский гиропост, самое основное внизу - мы. Пульт управления главной энергетической установкой. Пульт ГЭУ. Если иронически - "сердце ядерного исполина", если с точки зрения немеханических начальников - рассадник безобразий и сборище правонарушителей. Кому как. В нашем подвале мило и уютно. Можно заглянуть на ЦДП (смотреть словарь) к начхиму попить чайку, или с той же целью к КИПовцам в их закуток. Можно, вытащив вахтенного матроса из трюма, приказать тому принести на пульт баночку огурцов или помидоров, благо овощные провизионки в нашем трюме, а ключи от них у матросов есть всегда. Можно выскочить во время вахты в свой гальюн вместо того, чтобы стуча от нетерпения ногами по палубе, ждать подмену. Можно многое с умом и без шума. Мы в подвале. Нас не видно сверху, что никак не гарантирует спокойную жизнь. Пульт ГЭУ - любимая любимый анус командования. Захотелось размять голосовые связки - покричи в «Каштан» на Пульт, они там все равно безобразия безобразничают, им полезно. И еще любят командиры наши в море нагрянуть к нам с самой что ни на есть неожиданной проверкой, иногда даже похожей на налет ОМОНа на бандитскую «малину». Но мы привыкли. Это даже стало даже как некое бесконечное спортивное состязание, в котором победитель не определяется, а вот проигравший всегда один, но не каждый день. Чего только мы не мастерили, чтобы лишний раз не подставляться перед командованием. И датчики на ступеньках, и дистанционный замедлитель открывания двери, чтобы успеть стряхнуть дремоту и сотворить деловые одухотворенные лица. Всего и не упомнишь. А вот интересно то, что все «люксовские» выгородки в приказном порядке всегда на замке. А вот у нас в том же приказном порядке замок из двери наоборот неоднократно выламывали. Странно как-то получается. Пульт управления целыми двумя реакторами должен быть проходным двором, а вот выгородка с дремлющим перед тремя лампочками мичманом - страшно секретный объект. Но пойдем дальше...
Сначала повернем налево. За переборочным люком находится 2-й отсек. Как говорят ныне, VIP-зона. Тут живет командир в своем салоне, если его можно так назвать. Салон - это, конечно, громко сказано, это вообще две совмещенных каюты, правда, с отдельным командирским гальюном. По некоторым слухам, некоторые командиры даже умудряются делать в герметично закрываемом гальюне замкнутую систему очистки воздуха и после этого даже курить там. Но это только слухи. По крайней мере, когда я был командиром 10 отсека, такой эксперимент в отсеке я произвел. И никто не унюхал. В одной комнатке командирской каюты спальня, в другой кабинет с диваном, письменным столом и холодильником. Как правило, в последние года командиры пошли такие, что в одиночку в море их не отпускают, а если и отпускают, то все равно с «наседкой», а потому командир обречен в море почти всегда жить с кем-нибудь из начальников. А напротив его двери вход в обиталище механика, командира БЧ-5. Там попроще. Просто каюта, но и с умывальником, и с холодильником. На верхней палубе есть еще пара кают, где живут акустики и командир отсека. Второй отсек - это единственный отсек, из которого в третий можно попасть двумя путями. Через стационарный люк на средней палубе и через такой же, который ведет прямо от кают верхней палубы в рубку акустиков, которая находится уже в третьем отсеке. Сам второй отсек аккумуляторный, и под палубой все место занимает аккумуляторная яма с огромным количеством батарей, количество которых сказать убоюсь, ибо это все еще военная тайна. На носовой переборке отсека висит красный ящик со страшной надписью: «Перед входом в торпедный отсек выложить зажигательные принадлежности». Проникаешься осознанием момента. Глубоко вдыхаешь воздух и дергаешь кремальеру. Нагибаешься, и ты уже в первом отсеке.
Первый отсек - это просто до зубов вооруженных корабельный холодильник. Это верхняя палуба с шестью торпедными аппаратами, набитая боезапасом, и простым, да и чего греха таить, ядерным боезапасом, ну и нижняя палуба с единственным заслуживающим простого человеческого уважения объектом - гальюном. И хотя на многих кораблях гальюн есть и в каюте командира, этот гальюн носит гордое название «командирский гальюн», наверное, еще с первых кораблей 667 проекта. А потому он почти всегда отдраен, чист и даже благоухает чем-нибудь, что вообще-то напрямую зависит от степени требовательности командира. Первый отсек - это традиционно самый холодный отсек на корабле. И само устройство отсека, где совсем мало каких-либо постоянно работающих механизмов, да и то, что именно он своими обводами рассекает толщу воды, сильно сказывается на климатических особенностях отсека. И хотя там часто несут вахту в ватниках, когда весь 5-бис отсек обливается потом, там все равно в нарушении всех инструкций живут во время похода. Это вообще присуще подводному крейсеру - жить на боевых постах. Живут в первом отсеке, кое-кто в третьем, все выгородки 4 и 5 отсека облюбовываются офицерами и мичманами, стаскивающими туда матрасы и подушки и несущими вахту практически не вставая с постели. И сколько не ругается командование по этому поводу, все всегда остается на своих местах. Так удобнее и точка.
Следующие два отсека, 4 и 5-й, царство БЧ-2. Ракетные шахты, выгородки в которых спят мичмана, и жилые каюты, где спят все оставшиеся. Это отсеки вечной комфортной прохлады и стабильного климата. Баллистические ракеты - штуки серьезные, требуют нежного отношения и повседневного ухода, чем-то напоминая ученого ботаника, который всегда боится простудиться, а потому всегда меряет температуру, давление, и очень любит равномерную влажность. У ракетчиков свои холодильные машины, и поэтому когда на корабле неожиданно срывает холодилки, у них в отсеках все равно приятно и прохладно. Вообще ракетчики по большей части ребята хорошие, но немного напыщенные и переполненные осознанием своей высокой значимости и неимоверной секретности, что тоже верно, правда, на мой взгляд, не совсем применимо на корабле, где даже последний матрос знает, что и где можно спрятать у них в отсеках. Но, тем не менее, следуя традиции, ракетчики очень стараются не пускать никого даже на свою нижнюю палубу, что по букве закона верно, а по жизни глуповато. Еще у ракетчиков умиляет наличие мичманских должностей, служебные обязанности которых порой заключаются только в приборке верхней палубы отсека и несении вахты, самым простым вахтенным отсека. Но это все так, скорее на мой легкомысленный «механический» взгляд, и это мнение серьезного осуждения не стоит, так как это мнение дилетанта-механика. И еще в 5-ом отсеке каюта старпома. Место, где не только могут морально изнасиловать по самое «не хочу», но и выдать энное количество спирта-ректификата, а проще «шила». На этом все достопримечательности ракетных отсеков заканчиваются, если не задумываться о том, что их содержимое может разнести на молекулы очень значительную часть территории потенциального противника.
Затем идет 5-Бис отсек. Кому-то, да и мне самому, честно говоря, до сих пор кажется странным, что после 5-го отсека идет не 6-ой, а какой-то промежуточный 5-Бис. Но это как раз та флотская изюминка, которую надо просто принять, не пытаясь разгадать ее целесообразность. Сказали, что после 5 идет не 6, значит так надо. Хотя истины ради, надо сказать, что на 667А, то есть на «азухах», такого отсека не было, но в следующих модификациях он появился, и скорее всего, чтобы не ломать концепцию, и задурить вражеским разведкам голову. Но сам 5-Бис отсек - это что-то особенное. Спальный вагон. Три палубы и трюм. Начнем с самого низа. Трюм 5-Бис - это одновременно и сокровищница и отхожее место. Рядом с провизионками, одна из которых самая лакомая под названием «дефицитка», стоят ДУКи, те самые «говномёты», через которые комдив три с завидной периодичностью выстреливает всё корабельное дерьмо, скопившееся за неделю. Процедура, скажем, очень важная и полезная, как и продувание гальюнов и соперничающая с ней по количеству миазмов, вырывающихся в воздух. Вот такой парадокс и получается, пища рядом с дерьмом. На нижней палубе, кроме матросско-мичманских кают и столовой личного состава, расположено самое славное место на корабле - камбуз. Это место словно намазано самым сладким медом. Вокруг него всегда вертятся и матросы и мичмана, сюда строго по расписанию и без опозданий спускается доктор и помощник командира для снятия пробы, иногда залетают оба старпома с той же целью, а из люка, ведущего на верхнюю палубу в гарсунку кают-компании офицеров, высовывается голова старшего кают-компании и тоже протягивает тарелку. Камбуз - это место, которое нужно всем, и от которого все стараются откусить хоть немного. Вот только самим кокам-инструкторам и кокам из числа матросов сильно не позавидуешь. Пища готовится непрерывно. Все-таки четыре приема пищи в сутки, и это для целых трех смен. Обед начинается с 11 утра и за два часа надо накормить все три смены, перекрывая столы в кают-компании и столовой личного состава, потом мытье посуды и котлов и снова готовка, чтобы уже в семь вечера смена села за стол. Два часа ужин, и снова надо быстренько убирать со столов, в двадцать три часа начался вечерний чай, который будет плавно меняться на завтрак, уже в четыре часа утра и до восьми утра, плавно перетекая в обед уже нового дня...
Средняя палуба отсека - это офицерская палуба. Десяток двухместных кают, секретная часть, кают-компания с гарсункой, гальюн, ну, и естественно, сауна, где происходит, как говаривал наш замполит, приехавший с Черноморского флота досиживать пенсию, «помойка офицеров». Каюты офицеров очень схожи с железнодорожным купе, в котором, правда, койки только с одной стороны, естественно, нет окна, зато есть стол-секретер и одежный шкаф пенального типа. Естественно, каюта офицера - это его жилище, приют, нора, если так можно сказать, но не гарантия того, что она неприкосновенна. Есть такое общекорабельное мероприятия, как «смотр корабля». Без всякой издевки, но очень полезное и нужное дело. Но вот только очень сильно утрированное, как и все в военно-морском флоте. Поэтому кроме смотра чистоты и порядка в отсеках, выгородках и на боевых постах, начальникам, кажется, даже больше нравится смотреть каюты личного состава. Наверное, и это правильно, но когда заместитель командира дивизии в чине «полковника» с огромным воодушевлением и рвением роется в шкафах офицеров, точно так же как до этого выкидывал вещи из рундуков матросов, становится немного стыдновато. Не за себя. За таких вот... «настоящих полковников». Мне лично было бы неприятно специально разыскивать в каюте офицера грязный «карась» и радоваться ему, как найденному на пляже золотому дублону. Дальше кают-компания. Конечно, ей далеко до изысканных салонов старозаветных линкоров и крейсеров, ей даже далеко до кают-компаний обыкновенных БПК, но все же, это помещение имеет право так называться. Четыре стола, два кресла-качалки, телевизор. Сама зона отдыха очень условно отделена от места приема пищи. В былые времена за стеклом на фоне панорамного рисунка с видом средней полосы от ветки к ветке перелетали канарейки, среди коряг ползали хомячки, а в уникальном заводском аквариуме плескались рыбешки. Ныне аквариум сух как пустыня Гоби, а в живом уголке навалена документация. Это когда-то там, наверху, волновались и переживали за психику и здоровье подводников, а сейчас если что-то и делается, то только руками энтузиастов, или просто по инерции.
Кают-компания тоже давно утратила статус места, в стенах которой любой офицер может чувствовать себя равным даже с адмиралом, и даже, не побоюсь грубой нетактичности, выражать свое мнение. Кают-компанию давно низведена до офицерской закусочной, где могут по приказу старпома не садиться за столы, пока не проснется и не придет командир, даже если до заступления на вахту смены осталось совсем немного. В кают-компании начальник может обложить по матери любого, кто, как говорится, «ниже его ростом», невзирая на легендарный статус этого помещения.
Из кают-компании заместитель или старпом может выгнать офицеров под каким угодно предлогом даже в их свободное время, особенно если они не дай бог в море сами включили какой-нибудь фильм, или наоборот нагнать матросов для проведения беседы или политинформации. Все это, да и технический прогресс вкупе, привели к тому, что в мою последнюю боевую службу у половины офицеров были свои маленькие телевизоры и видеомагнитофоны, музыка и книги, а в кают-компанию ходили только для приема пищи, или на какие-нибудь важные беседосовещания. Вот так и уходят вековые традиции офицерского флотского быта. Но не будем о грустном. Успокоим себя тем, что мы подводники, у нас тесно, и флотские традиции не всегда соответствуют атмосфере подводного корабля. Перейдем в сауну. Само-собой, сауна маленькая, работающая от электрического тэна, но удобная и уютная. А на нашем корабле для нее вообще сделали закрываемый от всех малюсенький предбанник, в котором я своими руками делал небольшой угловой столик, куда удобно класть не только мыло и мочалки, но еще удобнее ставить бутылку с пивом. И посидеть на скамейке, на которой помещается ровно три офицерских задницы средней упитанности. Сауна хороша всем, кроме одного. Для сорока с лишним офицеров она мала, и когда туда идет париться и мыться моя третья смена, удовольствия остается мало. Перегретая и переувлажненная парная с запахом пота кучи народа большой радости уже не доставляет. Но это все-таки какая ни есть, а одна из небольших офицерских радостей на корабле. И ее услугами очень часто пользуются всякие начальники, выходящие в море «наседками», выпаривая командный зуд часами в самое что ни на есть рабочее время. Теперь пора на верхнюю палубу. Сразу над трапом, ведущим на нее, расположен люк, ведущий в надстройку 5-Бис отсека. Он, как и положено люку в отсеке живучести, предназначен, чтобы спасть личный состав. Но, слава богу, тонут корабли исключительно редко, и у этого люка есть не менее уважаемое предназначение. Через него на корабль грузят провиант и прочую хозяйственную поклажу. Погрузка продовольствия - это вообще отдельная песня. В процессе ее, зазевавшись на трапе, можно получить по хребту замороженной свиной тушей, а после погрузки крайне необходимо проверить всю надстройку корабля, где изобретательные матросы умудряются прятать десятки ящиков с консервами, надеясь на то, что после проверки хоть один, да не заметят. И как ни выстраивай во время погрузки рядом с матросами офицеров и мичманов, все равно что-то пропадет. И даже самые упертые интенданты, понимая это, стараются заложить этот самый процент пропажи в объем получаемой на складах снеди. Ничего не поделаешь! У матросов срочной службы практически генетическая тяга к пище насущной и созданию ее запасов на черный день. А сразу после люка идут матросские шестиместные каюты, напротив умывальник и душ личного состава, медицинский изолятор и одновременно жилище доктора, ну и самое желанное место большинства отравленных никотином - курилка. Почти всегда, разве только за исключением часов «собачьей вахты» после четырех утра, коридор верхней палубы представляет собой очередь в курилку. Сама курилка рассчитана на четырех человек, но как правило, там усаживается человек пять-шесть, а в пересменку и в небольшой перерыв между тревогами может набиться и десяток, после чего можно и не курить, все равно пропитаешься никотином как губка водой. Демократии в очереди не существует. Точнее она существует, но всевозможные старшие на борту, командир и старпомы всегда идут вне очереди, даже если в этом нет необходимости. Это не совсем справедливо, но никуда от этого не денешься, а поднимать голос всегда получается себе дороже. И поэтому при смене вахт наиболее увлеченные курильщики бегут к заветной курилке, не дожидаясь команды «Подвахтенным от мест отойти», чтобы если уж не покурить сразу, так хотя бы занять очередь в числе первых. И почти всегда там сторожит их либо замполит, либо помощник, а бывает и сам старпом, что правда народ все равно не останавливает никогда. А как живут курильщики на тактических лодках, на которых и курилок нет?! Да и стали они появляться только на последних проектах. Ужас! Три месяца без никотиновых палочек! Но как ни крути, для здоровья полезно! Кстати, насчет здоровья. Тут же почти по всему левому борту владения нашего эскулапа, короля салфеток, смоченных спиртом, для протирания шей личного состава, бессменного гостя камбуза и просто хорошего человека. На удивление доктора всегда пользуются большой любовью и уважением моряков всех категорий, так как как правило все оказываются исключительно приличными людьми. Говорят, что доктор тоже должен жить в каюте, но разве нормальный корабельный врач променяет двухкомнатную благоустроенную каюту с собственным гальюном и умывальником на тесную каморку с соседом, который, не дай бог, еще и храпит? Никогда! Да и больные на корабле явление не такое частое. И изолятор почти всегда занимает сам доктор. А больные чаще жалуются на зубы, изжогу, растянутые спины и банальные ушибы. Эпидемий и валового мора личного состава уже давненько не наблюдается, хотя форс-мажоры тоже приключаются. Но нечасто. А потому самые большие обязанности доктора в походе - это раздать на разводе салфеточку, чтобы протереть ей руки и шеи, осмотреть разок в неделю телеса матросов на предмет синяков и снять пробы на камбузе. Ну, и наверное, по мелочам скрасить жизнь командирам и начальникам баней с различными ароматическими маслами и загоранием под ультрафиолетовой лампой. И после докторских апартаментов можно двигать дальше. В корму!
«... после 5-Бис отсека для меня уже винты...» - так говорят многие «люксы», снедаемые снобизмом, выкованным меж академическими стенами Фрунзенки или ВВМУПа, при этом забывая, что за последним жилым отсеком находится еще почти половина корабля, а если быть точнее, целых пять отсеков. Это все то, что позволяет ядерному гиганту, не побоюсь высокого слога, жить. Корма дает кораблю свет, воду, тепло, способность двигаться и попросту существовать... Но, отбросив в сторону вечное зубоскальство между «механическими силами» и «люксами», просто продолжим нашу общеобразовательную экскурсию.
Шестой отсек. Электротехнический отсек. В общем-то, на трех палубах совсем неширокого отсека набита масса всякой всячины, впрочем, как и во всех энергетических отсеках. В шестом отсеке дремлют до поры до времени могучие дизеля, рядом с которыми можно посреди автономки неожиданно подышать свежим океанским воздухом во время пополнения запасов ВВД. На верхней палубе небольшая выгородка секретной документации, из которой мы иногда по тревогами умудрялись извлекать подремывающего мичмана-секретчика, до упора замордованного в центральном посту до состояния раскатанного скалкой теста, и оттого расползающегося по любой незаметной постороннему глазу горизонтальной поверхности. Тут же на верхней палубе находится и пост «ядерных солдат» БП-65. Пост управления системами и механизмами реакторного отсека. Пост как пост. Правда, есть на нем некая изюминка в виде тамбур-шлюза, через который по задумке конструкторов должны выводить аварийные партии из реакторного отсека в случае самого нехорошего, что может случиться на корабле. К счастью, происшествия такого рода относительно редки, а поэтому тамбур-шлюз используется личным составом как душевая, что вызывает неизлечимую изжогу у командного состава корабля. Мол, воду драгоценную тратите и нарушаете все нормы ядерной безопасности, да и просто «нарушения нарушаете». Все это, наверное, правильно, но ведь как не воспользоваться уютной кабинкой, изнутри сплошь из нержавейки, со скамеечкой, иллюминаторами в дверцах и душевыми соплами оригинальной конструкции, как раз для обмыва пораженных радиацией тел специальными физрастворами. Вот и пользуются спецтрюмные тамбур-шлюзом при молчаливом попустительстве командира и старшины отсека и на фоне вечной ярости центрального поста.
Шагнем через тамбур, и вот мы уже в сердце ядерного исполина. Реакторный отсек. Единственный отсек, где вахта постоянно не несется, а вахтенный просто периодически заходит проверить помещения, а остальное время наблюдает по приборам на БП-65 и посматривает на отсек в капризные видеокамеры, если они еще работают, и им не скрутили «головы». Даже запах в отсеке особенный, не такой как на всем корабле, более свежий, и одновременно какой-то металлический. В отсеке есть два коридора по левому и правому борту. Коридор правого борта проходной, и через него народ попадает в корму, а левого - глухой и никуда не ведет. Под коридорами два трюма, набитых оборудованием, а ровно посредине отсека перемычка между коридорами, в которых находятся два люка в аппаратные выгородки правого и левого борта. Как графоманят «особо одаренные» гражданские и не только писатели, открыв их «можно войти в реактор» и увидеть «малиновые всплохи ядерного пламени». Ну да бог им судья. В реактор «войти» невозможно как по определению, так и по конструктивным особенностям, а вот поставить ногу на крышку реактора вполне доступно. Для этого и надо пролезть в аппаратную, осмотреться, и даже не обладая глубокими знаниями материальной части понять, что вот этот круг внизу, утыканный всевозможными трубками, стойками и кабелями, и есть та самая крышка реактора, под которой происходит цепная реакция деления. Аппаратные выгородки - это самые чистые помещения на корабле. Сверкающие титаном и нержавейкой выгородки чем-то напоминают операционные, которые надраивают раз от раза к каждой проверке, причем моют аппаратные сверху до низа белоснежной бязью, намоченной разведенным спиртом. И отвечают за аппаратные выгородки исключительно офицеры, за аппаратную правого борта КГДУ-1, а левого КГДУ-2. Это, естественно, не значит, что они там запираются и драят все в одиночку, а просто работают наравне со спецтрюмными, присматривая, я чтобы те не выжимали разведенный спирт прямиком в рот. Суров и строг ритуал вскрытия аппаратных выгородок. Ядерная безопасность все ж таки! Тут и запись в вахтенном журнале, и получение разрешения командира, и обязательное прибытие механика. Все это правильно, и аппаратные всегда закрыты на внушительные замки и опечатаны. Только вот каждый командир отсека имеет и лишний слепок с печати, и замок, который можно пальцем открыть, да и до чего хорошо и удобно сушить в аппаратной намокшие на верхней вахте бушлаты и хранить отсечное имущество, которое на штатных местах свиснут так быстро, что и мигнуть не успеешь. И несмотря на эти безобидные бытовые хитрости, вообще весь седьмой отсек, а аппаратные выгородки в особенности, являются тем местом, к которому практически весь личный состав «люксовых» боевых частей испытывает чувство подсознательного страха, ну прямо как дикари перед зажигалкой. И даже те офицеры и мичмана из числа штурманско-ракетных подразделений, которые по своей любознательности периодически забираются в седьмой отсек на экскурсии, минут через десять покидают его как-то очень быстро, пряча в глазах мало скрываемый испуг и стараясь побыстрее убраться подальше в нос корабля. А ведь при нормальной работе установки радиационный фон в аппаратной гораздо меньше, чем например, на пляже у Москвы-реки.
За седьмым отсеком начинается турбинное царство. Это вотчина первого дивизиона БЧ-5, а сама турбогруппа является самым большим подразделением на корабле, превышая ненамного даже многочисленных «китайцев» -ракетчиков. Как-то раз мне довелось сходить в автономку командиром 8-го отсека, и я до сих пор ощущаю чувство огромного уважения к тем офицерам и мичманам, которым довелось служить в турбинной группе. Даже самые жуткие бездельники хочешь не хочешь, а становились в турбинном отсеке пусть невольными, но трудягами. А какие колоритные люди встречались среди турбинистов! Наш старшина команды турбинистов, старший мичман, которого все называли только Григорьичем, был просто легендарной личностью. 36 боевых служб! Причем первую он сделал матросом еще в Гремихе, и даже помнил моего отца. Кряжистый, бородатый и неимоверно сильный физически, Григорьич знал турбинное дело так, что бывали случаи, когда проверяющие из штаба флота и из московского Техупра просто не шли проверять турбинные отсеки, услышав, что старшиной у нас Григорьич. Если Григорьич на месте - все в порядке и нечего человека зря от дел отрывать. Вот и гоняли его в последние годы на самые ответственные выходы в море по всем экипажам дивизии по причине неуклонного и поступательного уменьшения специалистов во флотилии.
Описать и восьмой и девятый отсек, чтобы было понятно для человека никогда на лодке не бывавшего, сложно. Можно утонуть в загадочных терминах, и в конце-концов получится не рассказ, а техническое описание. Начнем с того, что оба отсека абсолютно одинаковые с единственным заметным различием. Они как бы зеркально и наискосок расположены. Как и положено любому отсеку, у них есть верхняя палуба, на которой соответственно расположены БП-85, в восьмом отсеке и БП-95 в девятом. Это пульты управления системами и механизмами турбинных отсеков. На верхней палубе масса электрощитов и прочих агрегатов электротехнического дивизиона, отсечные вентиляторы, куча всевозможных общекорабельных железок, ну и естественно, тамбур-шлюз. Тамбур-шлюзы турбинных отсеков - это второе банное место, где практически официально моется вся турбогруппа, и даже часть офицеров БЧ-5. А все дело в том, что офицерская сауна в 5-бис отсеке мала, но все-таки именно сауна. А вот в турбинном отсеке можно сотворить настоящую русскую парную, благо пара в турбине хватает. А вот все, что ниже верхней палубы, имеет общее название «машина». Царство пара, горячих и холодных трубопроводов, веретенного масла и эмульсий, оглушающего стука и безбрежных трюмов. «Машина» - это огромная электростанция, способная питать электроэнергией небольшой город, упрятанная, по сути, в довольно небольшой объем. А их на корабле целых две. Это ГТЗА (главный турбозубчатый агрегат) вращающий линию вала и винты, это АТГ (автономный турбогенератор) дающий кораблю то самое электричество, без которого корабль мертв. А в дополнение ко всему этому - сотни метров трубо и паропроводов, десятки всевозможных насосов, россыпи сепараторов и клапанов, груды всевозможных цистерн и стены электрощитов...
Десятый отсек - это ностальгия, помноженная на первые лейтенантские воспоминания о своем самом первом в жизни отсеке, об украденном водолазном ноже и полностью разграбленном аварийном запасе пищи. Десятый отсек - это песня молодости и груды банок консервированной картошки за ГЭДами. Десятый отсек - это прохладный зад ракетного подводного крейсера, непроходимый люк в ВСУ (всплывающее спасательное устройство), упругое кресло в ВХЛ-ке (водно-химическая лаборатория) и вечно неработающий токарный станок. Десятый - самый маленький отсек на корабле, но и на мой сильно предвзятый взгляд бывшего его командира самый симпатичный и уютный. С первого взгляда он тесен и неудобен. Кажется, что в него затолкали все, что не смогло уместиться в других отсеках, хотя это и не так. 10 отсек - отсек живучести. Он тот, в который при аварии должна эвакуироваться вся корма, а при определенных обстоятельствах, наверное, и весь корабль, чтобы потом выходить наверх. Можно через ВСУ, но этого никто кажется, на практике не проверял, да откровенно говоря, я бы и сам не советовал этого делать. Сколько мы на отработках с матросами не пытались туда проникнуть в положенном количестве и снаряжении, ничего путного из этого не выходило. Либо кто-то застревал, либо банально не помещались все. Поэтому основной спасатель народа - кормовой люк, тот самый, через который так и не смогли выбраться на «Курске» молодые лейтенанты. До сих пор помню этот алгоритм. Надеть снаряжение, подключить аппараты ИДА-59 на дыхание в атмосферу, опустить тубус, открыть клапан сравнивания давления... и пошло, поехало... Тут же и два ГЭДа, и гальюн, уютный и чистый по причине того, что ходит в него и по «большому» и по «маленькому» только «корма». Рядом и пресловутый токарный станок, который крутиться-то крутится, но вот ничего остального к нему не найти. Ну, может, пару ржавых резцов. А на нижней палубе грозно ворочаются сходящиеся в 10-м отсеке линии валов. В трюме рокочет помпа, при помощи которой я один раз здорово искупался в лейтенантские годы, ощутив на своей шкуре, что такое тонуть мгновенно, даже не успев сообразить, что же произошло. А ниже трюма десятого уже и не спустишься, а за кормовой переборкой отсека уже винты... Экскурсия закончилась. Дальше и на самом деле только винты и вода...
И тут сразу предвидится масса замечаний от особо привередливых и информированных читателей. А почему ничего не сказано о системе ВВД и количестве станций ЛОХ? Почему незаслуженно забыта КПС и никоим образом не рассказано о дифферентовочной системе корабля? И что особо возмущает, что ни слова о системе гидравлики, и абсолютно отсутствуют тактико-технические характеристики ракетного комплекса корабля! И что совсем непростительно для бывшего корабельного инженер-механика, абсолютно не раскрыта тема ядерной энергетической установки и параметров ее работы. И наверное, каждому читателю будет очень интересно знать, какая порода дерева используется в дейдвудных сальниках...
Вероятно, это будут очень резонные замечания, но только не для этого рассказа, который по сути своей не техническое описание корабля, а просто мизерная, поверхностная экскурсия, для тех, кто никогда не бывал в прочном корпусе.
А интересно, остался кто-нибудь, кто еще помнит, чему равно количество дырок на кожаных тапочках подводника, служившего на уходящем в вечность РПК СН 667БДР проекта?

[УАЗ]

[УАЗ]

РАССКАЗ

КОНФЕТА  "ДУБОК"

 

        Может это была  общага, но с ванной. Ночь, утро, а может день.

Из кухни мокрый след. Ванна набрана.  На  полу бутылка шампанского.

На полке полный бокал. И они. Совершенно голые и счастливые.

Сегодня они нашли друг друга.

Возле бокала в развернутой обертке лежит маленькая конфета "Дубок".

Он берет ее, но она выпадает  из обертки и катится под ванну в тьму – таракань.

И они – потому, что безвыходно, больше просто ничего нет. Начинают искать ее.

Это  пауза, пауза счастья.

Встретились два одиночества, во всем белом свете.

И может им удастся прожить жизнь как, день – который последний.

Они смеются и ищут конфету.

Она находит ее и отдает ему.

Он откусывает маленький кусочек и отдает ей.

Она берет бокал, как он ей подходит. У нее распущенные волосы, бархотно – матовая мокрая кожа и такая красивая белая грудь. Она отпивает глоток , оно еще бьет в нос. И отдает ему, он допивает его. И здесь он замечает, что она вся в пыли и паутине, в каких то крошках. Он мочит руку, и начинает смывать с нее эти крошки.

Но тут  его охватывает страсть. Снова дрожат руки, бешено стучит сердце, вяжет рот. Но она  выскальзывает из его рук и плюхается в ванну.

Он плюхается следом.

Они кажется сегодня, в эту новогоднюю ночь затопят соседей.

Но это не важно.

И уже – в этом мире – ничто не важно.

Потому, что есть это. А когда, есть это –  нет слов.

У Чингиза  Айтматова  есть слова:

"Есть лишь любовь на свете.

 Остальная жизнь – ожидание любви".